Графиня де Шарни

Оружейник, казалось, был очень доволен тем, что метр Гамен по-прежнему находился во власти той же идеи; он снова поднес к его лицу флакон. Это придало силы достойному сыну Ноя: он прибавил к прежним своим словам еще одно, выдвинув обвинение тем более ужасное, что оно свидетельствовало и о чрезмерном доверии к злодею, и о его неблагодарном сердце.

— Отравить друга… друга!..

— Это в самом деле отвратительно, — поддакнул оружейник.

— Отвратительно!.. — пробормотал Гамен.

— Подло! — продолжал первый.

— Подло! — повторил другой.

— К счастью, — заметил оружейник, — я оказался рядом и дал вам противоядие.

— Да, к счастью, — пробормотал Гамен.

— Но одной дозы при таком сильном отравлении не хватит, — продолжал незнакомец, — вот, выпейте-ка еще.

Он добавил из флакона в стакан с водой пять или шесть капель жидкости, представляющей собой не что иное, как нашатырный спирт, и поднес его к губам Гамена.

— А! — пробормотал тот. — Это нужно выпить… лучше уж пить, чем нюхать!

И он с жадностью опрокинул стакан.

Однако едва он проглотил дьявольскую смесь, как глаза у него полезли на лоб. Он стал чихать и, улучив минуту, закричал:

— Ах ты разбойник! Ты что мне дал?! Тьфу! Тьфу!

— Дорогой мой! — отвечал незнакомец. — Я дал вам напиток, который спасает вас от смерти.

— A-а, ну раз это пойло спасает меня от смерти, стало быть, вы правы. Но вы зря называете это напитком.

Он опять чихнул, скривив рот и вытаращив глаза, словно маска в античной трагедии.

Незнакомец воспользовался этой минутной пантомимой, чтобы закрыть не окно, а только ставни.

Гамен не без пользы для себя во второй или в третий раз раскрыл глаза. При этом судорожном движении век, как бы ни было оно мимолетно, мастер успел оглядеться и с чувством глубокого почтения, которое испытывают все пьяницы к стенам кабака, узнал, где находится.

Место в самом деле было ему хорошо известно; ремесленнику частенько приходилось бывать в городе, и почти всегда он заходил в кабачок у Севрского моста. В определенном смысле эти остановки можно было счесть даже необходимыми, потому что вышеозначенный кабачок находился как раз на полпути к дому.

То, что он узнал место, возымело свое действие: прежде всего оно вселило в слесаря веру в то, что он находится на дружественной земле.

— Эге! Отлично! — сказал он. — Похоже, я уже проделал половину пути.

— Да, благодаря мне, — заметил оружейник.

— Как это благодаря вам? — пробормотал Гамен, переводя взгляд с предметов неодушевленных на предмет одушевленный. — Благодаря вам? А кто вы, собственно, такой?

— Дорогой мой господин Гамен! — ответил незнакомец. — Этот вопрос показывает, что у вас короткая память.

Гамен взглянул на собеседника с еще большим вниманием, чем в первый раз.

— Погодите, погодите… — сказал он, — мне и вправду кажется, что я вас где-то уже видел.

— Неужели? Как удачно!

— Да, да, да! Но когда и где? Вот в чем вопрос.

— Вы спрашиваете, где? Оглянитесь. Может быть, вам попадется на глаза какая-нибудь вещь, которая поможет вспомнить… Когда? Это другое дело. Возможно, нам придется дать вам новую порцию противоядия, чтобы вы могли ответить на этот вопрос.

— Нет, спасибо, — возразил Гамен, выбросив вперед руку, — не желаю я больше вашего противоядия. Раз я почти спасен, на этом и остановлюсь… Так где же я вас мог видеть… где я вас видел?.. Да здесь и видел!

— Ну, слава Богу, вспомнили!

— Когда же я вас видел? Погодите-ка, ну да! Это было в тот день, когда я возвращался из Парижа после… секретной работы… Можно подумать, я подрядился делать секретные замки, — со смехом прибавил Гамен.

— Отлично! А теперь скажите, кто я такой.

— Кто вы такой? Вы тот самый человек, что угостил меня вином, и, значит, человек порядочный. Вашу руку!

— Мне это тем более приятно, — отвечал незнакомец, — что от слесаря до оружейника не так уж далеко: достаточно лишь протянуть руку…

— A-а, да, да, да, теперь припоминаю. Да, это было шестого октября, в тот день, когда король возвращался в Париж; мы с вами тогда немножко о нем посудачили.

— И мне было чрезвычайно интересно с вами разговаривать, метр Гамен; вот почему я, пользуясь тем, что к вам вернулась память, хочу продлить это удовольствие. Я хочу вас спросить, если, конечно, вы не сочтете это нескромностью, что вы делали час тому назад, лежа поперек дороги в двадцати шагах от груженой повозки, которая уже готова была переехать вас надвое, не вмешайся я в эту минуту. Уж не горе ли какое-нибудь у вас, метр Гамен? Может, вы приняли роковое решение свести счеты с жизнью?

— Свести счеты с жизнью? Могу поклясться, нет! Что я делал, лежа посреди мостовой?.. Вы точно знаете, что это был я?

— Еще бы, черт подери! Вы только посмотрите на себя!

Гамен осмотрел одежду.

— Ого! — воскликнул он. — Достанется мне от госпожи Гамен! Она еще вчера мне говорила: «Не надевай ничего нового, надень старую куртку: для Тюильри и так сойдет».

— Как?! Для Тюильри? — переспросил незнакомец. — Так вы возвращались из Тюильри, когда я вас встретил?

Гамен почесал в затылке, пытаясь привести в порядок свои воспоминания.