Графиня де Шарни. Том 2

Оглушительный артиллерийский залп, раздавшийся в эту минуту, возвестил о том, что между восставшими и оборонявшимися во дворце начался бой.

Глава 32. ОТ ДВЕНАДЦАТИ ДО ТРЕХ ЧАСОВ ПОПОЛУДНИ

На какое-то мгновение, — как и королева, видевшая бегство авангарда повстанцев, — швейцарцам показалось было, что они имеют дело с основными силами противника и что его войско разбито.

Они перебили около четырехсот человек в Королевском дворе, еще около двухсот человек — на площади Карусели и захватили семь пушек.

Насколько хватало глаз, вдали не видно было ни одного способного защищаться человека.

Одна-единственная небольшая батарея, установленная на террасе одного из домов как раз напротив дворца, продолжала вести огонь, и ее никак не удавалось заставить замолчать.

Однако поскольку швейцарцы уже считали себя хозяевами положения, подавившими восстание, они были готовы на все, чтобы любой ценой покончить с этой батареей; вдруг со стороны набережных донесся бой барабанов и грохот многочисленных пушек.

На эту-то армию и взирал король через подзорную трубу, стоя в Луврской галерее.

Когда шум надвигавшегося войска стал слышен еще отчетливее, король покинул дворец и отправился просить убежища в Собрание.

Невозможно выразить, какое действие произвела эта новость даже на самых горячих роялистов.

Король, обещавший умереть на своем посту, бросал этот пост и перебегал на сторону врага или уж во всяком случае без боя сдавался в плен!

С этой минуты национальные гвардейцы сочли себя свободными от присяги и почти все разошлись.

За ними последовало несколько дворян, считавших бесполезным погибать за идею, которую король задушил собственными руками, Остались лишь швейцарцы, насупившиеся, притихшие, не умевшие нарушать дисциплину.

С высоты террасы павильона Флоры и из окон Луврской галереи обитатели и защитники дворца видели наступавших жителей героических предместий, против которых не могла устоять ни одна армия; именно они в один день опрокинули Бастилию — крепость, за четыре столетия успевшую врасти в землю.

У наступавших был свой план; они думали, что король находится во дворце: они хотели окружить дворец со всех сторон и взять короля в плен.

Колонна, следовавшая по левобережной набережной, получила приказ взломать решетку со стороны реки; колонна, подходившая со стороны улицы Сент-Оноре, должна была взломать Ворота фельянов, а тем временем колонне, двигавшейся по правому берегу под предводительством Вестермана, имевшего в своем распоряжении Сантера и Бийо, надлежало ударить с фронта.

Эта третья колонна вдруг ворвалась разом через все калитки с площади Карусели, распевая «Дела пойдут на лад!».

Возглавляли эту колонну марсельцы, тащившие две небольшие четырехзарядные пушки.

Около двухсот швейцарцев находились в это время на Карусели.

Восставшие двинулись прямо на них, и в ту минуту, как швейцарцы стали опускать ружья, собираясь открыть огонь, те выкатили свои пушки и тоже выстрелили.

Солдаты разрядили ружья, но тут же отступили к дворцу, оставив на поле боя около тридцати убитых и раненых.

Восставшие во главе с марсельцами и бретонцами немедленно устремились на Тюильри и захватили два двора:

Королевский, расположенный в центре, — тот самый, где было много убитых,

— и двор Принцев, соседствовавший с павильоном Флорьт и набережной.

Бийо хотел сражаться там, где погиб Питу; впрочем, надобно признать, он лелеял в своем сердце надежду, что бедный парень только ранен и что он сможет оказать ему на Королевском дворе ту же услугу, какую Питу оказал ему самому на Марсовом поле.

Вот почему он одним из первых ворвался в Центральный двор; там стоял такой сильный запах крови, что ему показалось было, что он попал на бойню; этот запах исходил от груды мертвых тел, еще сочившихся дымящей кровью.

Этот вид, самый этот запах привели наступавших в исступлении; они бросились к дворцу.

Но если бы даже они и захотели отступить, это было невозможно: беспрестанно вливавшиеся потоки людей через калитки с Карусели, — а они были в те времена много уже, чем в наши дни, — толкали их вперед.

Впрочем, поспешим заметить, что хотя из дворца пули сыпались градом, ни одному из них даже в голову не пришло отступить хоть на шаг.

Ворвавшись в этот Центральный двор, восставшие, продвигавшиеся по щиколотку в крови своих братьев, оказались зажаты меж двух огней — их обстреливали из вестибюля с часами, а также со стороны флигелей.

Прежде всего необходимо было подавить огонь этих флигелей, Разъяренные марсельцы бросились в ту сторону; однако они ничего не могли сделать голыми руками и потребовали рычаги, мотыги, кирки.

Бийо попросил принести зарядные картузы.

Вестерман понял план своего помощника.

Принесли зарядные картузы вместе с запалами.

Рискуя подорваться, марсельцы поднесли к запалам огонь и метнули зарядные картузы во флигели.

Флигели вспыхнули: защищавшие их были вынуждены покинуть помещение и укрыться в вестибюле дворца.