Графиня Де Шарни

Глава 17

ГРЕВСКАЯ ПЛОЩАДЬ

Эти два часа прошли не без пользы.

Едва секретарь удалился, как вошли два мрачно одетых человека с физиономиями висельников.

Фавра понял, что имеет дело с вестниками смерти, составлявшими авангард палача.

— Следуйте за нами! — проговорил один из них. Фавра поклонился в знак согласия. Указав рукой на одежду, ожидавшую его на стуле, он спросил:

— Вы дадите мне время одеться?

— Пожалуйста, — ответил один из подручных палача. Фавра подошел к столу, где были разложены различные предметы туалета из его несессера, и, глядя в небольшое зеркальце, прислоненное к стене, застегнул воротник рубашки, поправил жабо и завязал галстук изысканнейшим узлом.

Затем он надел жилет и камзол — Следует ли мне взять с собой шляпу, господа? — спросил пленник.

— Это ни к чему, — ответил тот же подручный. Другой подручный палача все время молчал и не сводил с маркиза глаз, чем заинтересовал пленника.

Маркизу показалось, что он едва заметно ему подмигнул.

Однако все произошло так быстро и неожиданно, что маркиз де Фавра усомнился в том, что это ему не почудилось.

И потом, что мог ему сказать этот человек? Он перестал об этом думать и, дружески помахав тюремщику Луи рукой, молвил:

— Ну что же, господа, ступайте вперед, я готов следовать за вами.

За дверью ждал судебный исполнитель.

Он пошел вперед, потом — Фавра, а за ними — оба подручных палача.

Мрачная процессия двинулась на первый этаж.

За первой дверью ее ожидал взвод национальных гвардейцев.

Судебный исполнитель, чувствуя поддержку, обратился к осужденному:

— Сударь! Отдайте мне ваш крест Святого Людовика!

— Я полагал, что приговорен к смерти, а не к лишению звания.

— Таков приказ, сударь, — отвечал судебный исполнитель.

Фавра снял орден и, не желая отдавать его в руки судейскому крючку, протянул его старшему сержанту, командовавшему взводом национальных гвардейцев — Хорошо, — кивнул судебный исполнитель, не настаивая на том, чтобы крест был передан лично ему, — а теперь следуйте за мной.

Поднявшись на двадцать ступеней, процессия остановилась перед дубовой дверью, обитой железом; это была одна из тех дверей, при взгляде на которую осужденного мороз продирает до костей: за такой дверью, встречающей нас на пороге гробницы, человек не знает, что его ждет, но догадывается, что будет нечто ужасное.

Дверь распахнулась.

Фавра даже не дали времени войти: его втолкнули.

Дверь сейчас же захлопнулась, словно под давлением чьей-то железной руки.

Фавра оказался в камере пыток.

— Ну, господа, — слегка побледнев, молвил он, — когда вы ведете человека в такое место, надобно предупреждать его!

Не успел он договорить, как два вошедших вслед за ним человека набросились на него, сорвали с него камзол и жилет, развязали любовно им завязанный галстук и связали за спиной руки.

Однако исполняя эту обязанность наравне со своим товарищем, тот помощник палача, который, как показалось маркизу, подмигнул ему в камере, теперь шепнул ему на ухо:

— Хотите, чтобы вас спасли? Еще есть время!

Это предложение вызвало на губах Фавра улыбку: он помнил о величии своей миссии.

Он едва заметно покачал головой.

Дыба была уже наготове. И осужденного вздернули на эту дыбу.

Подошел палач, неся в фартуке дубовые клинья и зажав в руке железный молоток.

Фавра сам протянул ему свою изящную ногу в шелковом чулке, обутую в башмак с красным каблуком.

Судебный исполнитель поднял руку.

— Довольно! — молвил он. — Двор освобождает подсудимого от пыток.

— А-а, кажется, двор боится, что я заговорю, — заметил Фавра, — впрочем, моя признательность от этого ничуть не меньше. Я взойду на виселицу на своих ногах, что немаловажно; а теперь, господа, вы знаете, что я — в полном вашем распоряжении.

— Вы должны провести час в этом зале, — отвечал судебный исполнитель.

— Это не очень весело, зато поучительно, — заметил Фавра.

И он стал ходить по комнате, рассматривая одно за Другим отвратительные орудия, похожие на огромных пауков, на гигантских скорпионов.

Казалось, что временами по воле злого рока все они оживали и намертво вцеплялись зубами в живую плоть.

Там были орудия пыток всех видов и времен, начиная с эпохи Филиппа-Августа и кончая эпохой Людовика XVI, от багров, которыми разрывали иудеев в XIII веке, до колес, на которых ломали кости протестантам в XVII веке.

Фавра останавливался у каждого из орудий пыток, спрашивая их название.

Его хладнокровие изумило даже палачей, а уж их не так-то легко было удивить.

— Зачем вы все это спрашиваете? — обратился один из них к Фавра.

Тот взглянул на него с насмешкой, характерной для дворян.

— Сударь! — отвечал он. — Вполне возможно, что я скоро встречусь с Сатаной, и если это произойдет, я был бы не прочь с ним подружиться, рассказав о неведомых ему приспособлениях для истязания своих жертв.

Пленник завершил осмотр как раз в то мгновение, как часы на башне Шатле пробили пять.

Прошло уже два часа с тех пор, как он оставил свою темницу.

Его отвели обратно.

Там он застал ожидавшего его священника из церкви Апостола Павла.