Графоманка

- Со мной или с тобой?

«С нами!» - чуть не вырвалось у женщины.

«Со мной?» - суфлировала личность.

- С тобой. Со мной. - ответила Лера.

Ему бы смертные приговоры зачитывать с таким умением держать паузы.

- Ты вернёшься в свою Москву, - вынес он, наконец, вердикт. - Я всё уладил, тебя никто не тронет. Только обещай мне кое-что… - Граф обхватил ее подбородок и приподнял, подчиняя холодному взгляду. - Не отсвечивай месяцев шесть-восемь, а лучше год. Нигде. Особенно в медиа. Там у тебя бабла на счету… тебе надолго хватит ни в чем себе не отказывать. Я оставлю тебе карту с номером телефона, по которому ты сможешь заказать все, что угодно,  в любое время суток, хоть пиццу в три часа ночи. Блог свой удали на хрен. Там тебя нет. Там ты не такая, какой я тебя знаю. И замуж за первого встречного додика не выскакивай назло мне. Тебе роль кухарки в принципе не пойдёт. Не вижу тебя у плиты, если она не тектоническая.

«Интересно, он этот спич заготавливал, или на ходу сочинил?»

- Видимо, плохо ты меня знаешь! - Лера решила не оставаться в долгу и блеснуть остатками былого красноречия, - девиантное поведение - мой конёк. Обязательно так и поступлю. Выйду замуж. Но не за первого встречного додика, а за диссидента-анархиста и уйду с ним в лес партизанами-отшельниками.

Стараясь «шутить», Лера теряла вдвое больше энергии. Хотя, откровенно говоря, было вообще не до шуток. Хотелось спать. К тому же, ласковые поглаживания пальцев на макушке успокаивали, голос убаюкивал, как мелодия.

- Ну нет, это не про тебя. Женой отшельника может быть только очень послушная и невзрачная баба. Ты же Новодворская, а не Крупская.

- В роду Новодворских никогда не было разводов, - пробубнила Лера, зевая. - Брак заключался один раз и на всю жизнь. Из этих уз можно было выйти только вперёд ногами.

- Так ты, оказывается, для мужа себя хранила, а я вмешался. Извини.

«Ждала, блин, того, за кем пойду в Сибирь босая!»

Сил не было обижаться или вслух острить. Хотелось просто слушать его голос и сопеть в такт движению его груди, ощущать нагретой щекой ровный тихий стук его сердца.

- Я с тобой согрелся, Лера. Только думал, что времени будет больше. Мне не хватило, если честно. И не строй из себя Новодворскую, я знаю, что и тебе со мной хорошо было… девочка.

- Девочка… какая я теперь девочка…

- Моя девочка-яд. Спи. И не плачь больше. Москва слезам не верит…

Глава 38

Глава 38

Она слышала, что дождь барабанил под окном по металлическому карнизу. Осенний такой, тихий. В такую погоду особенно не хотелось вставать в детский сад. Папа зашёл в комнату на цыпочках тапочек (мама строго следила, чтобы он не ходил босиком), подкрался, как серый волк и цапнул за самый бочок. Лере захотелось засмеяться, но она сдержалась, потому что недавно потеряла пару передних зубов естественным для этого возраста образом и жутко стеснялась. Она сильнее сжала губы и зажмурилась. Смех рвался наружу, собираясь во рту за щеками, но Лера продолжала усиленно притворяться, что все ещё крепко спит. Когда на двадцать первой Миссисипи силы сопротивления щекоткам иссякли, комната взорвалась ее звонким смехом.

Она вздрогнула и открыла глаза.

Примета плохая. Когда снится, что смеёшься, это значит - будешь плакать. Так бабушка однажды сказала и оказалась права. С тех пор эта примета сбывалась с завидным постоянством.

Дождь и правда шёл. Серый, печальный. Кап-кап-кап и морось, от которой мёрз кончик носа и хотелось, укутавшись в плед, пить какао.

Его не было. Не какао, а Графа. Ни рядом в кровати, ни вообще в этой комнате. И Лера не могла точно сказать, в какой момент, сколько минут назад перестала его чувствовать.

А левый висок всё ещё хранил тепло его губ.

Завернувшись в простынь, как в тогу, она бродила под четырехметровыми бетонными потолками со слепящими гроздьями люстр «Сваровски» и прожекторами на чёрных цепях. Брутальные граффити грубых кирпичных стен повествовали гостям о музыкальных и иных интересах хозяина. Все на тему джаза, рока и секса. Электрический камин, неотличимый от настоящего, дымоходом из большой чёрной трубы уходил в потолок; стильные и, наверняка, дорогие предметы мебели занимали места согласно правилам зонирования интерьера; дизайнерское кресло с оттоманкой являлось его изюминкой; Арт-объекты роскоши - в общем, всё, как завещалось всем состоятельным холостякам журналами про статус. Идеальная берлога для быстрых свиданий, перевалочный пункт между рабочими буднями уважаемого в городе человека.

«С деньгами, Лера, Родину любить лучше на островах Карибского бассейна. Патриотизм - это когда ты сам голодный и босой вытаскиваешь из лужи мать-алкоголичку, - сказал он как-то во время коротких интеллектуальных передышек между соитиями.

Патриотизмом здесь не пахло. Деньгами - да. С ними в любой  жопе мира можно устроить себе Нью-Йорк, Гавану или даже Москву. Губернатор, вон, вокруг себя целую Царскую Россию отгрохал.