Графы Лудольф

Коррупция в правительстве Султана и в его кабинете министров достигала необычайных масштабов. Всем иностранным послам их правительства выделяли дополнительные средства на непредвиденные расходы, под которыми подразумевались взятки и дорогие подарки для Кабинета министров, поскольку при возникновении политических конфликтов было чрезвычайно важно иметь на своей стороне такую страну, как Турция.

Лудольф говорит в письме к своему министру иностранных дел:

«Ничего не поделаешь, ваше Превосходительство. Эти средства просто необходимы, чтобы быть как можно ближе к Султану и в случае необходимости повлиять на сложившую политическую обстановку».

Для закрепления дружеских отношений с правительством султана приходилось быть готовыми в любой момент расстаться с внушительными денежными суммами; к каждому, даже незначительному, празднику необходимо было преподносить дорогие подарки, и не дай бог сэкономить на этом!

Но случались и приятные моменты в повседневной жизни в Турции.

В приложении к дипломатической почте граф Лудольф обязательно посвящал несколько слов местной светской жизни, описывая тот или иной дипломатический прием. Он подробно осведомил своего министра Джона Актона о пышном приеме в русском дипломатическом представительстве по случаю коронации Павла I и о четырех днях бурного праздненства Турецкого султаната по случаю вновь обретенного Египта. Даже англо-французская война 1802–1804 годов не мешала насыщенной светской жизни Константинополя — и месяца не проходило без какого-либо пиршества.

Особенно в этом преуспел французский посол, организовав пышный дипломатический прием в честь взятия Бастилии, на который съехался весь дипломатический корпус, кроме послов английского и русского.

Из письма графа Лудольфа Джону Актону, министру иностранных дел Неаполитанского королевства: «Все празднество происходило в загородной резиденции французского посла в местечке Терапия. Приглашенных насчитывалось более двухсот человек, угощения из ста блюд поражали своей изысканностью и разнообразием. Это был обед, плавно переходящий в ужин, а ужин переходил уже в завтрак. Все тосты за французского императора Наполеона Бонапарта сопровождались залпами пушек и фейерверками. Ближе к вечеру был дан бал».

Несмотря на внешне благополучную константинопольскую жизнь, у многих дипломатических представительств (особенно у неаполитанского) наступили времена жесткой экономии в связи с тем, что получаемые от пошлин на торговлю доходы поступали в кассу представительств все меньше и меньше. Торговля Турции с другими странами шла ни шатко ни валко из-за бесконечных войн с Россией. Позже к этому добавилось еще и наполеоновское вторжение, да и страшные эпидемии холеры не способствовали плодотворной работе.

Необходимо подчеркнуть, что полномочный министр граф Гульельмо Костантино де Лудольф даже в самые критические моменты своей работы при Порте оставался верен своему королю Фердинанду IV. Он не польстился на золото, предложенное ему другими иностранными представительствами за использование его глубоких знаний местных устоев и обычаев и огромного опыта работы при султане. Подобное предложение поступило графу в неофициальной беседе с французским послом. Лудольф в деликатной форме ответил послу, что невозможно служить двум хозяевам одновременно.

Благодаря своему изобретательному уму граф Лудольф вышел из затруднительного положения, умело используя своих же земляков-коммерсантов из итало-левантийцев, которые охотно давали ему деньги на содержание дипломатической миссии в обмен на незначительные услуги с его стороны.

Так, после смерти его заместителя, Джакомо де Марини, на его место претендовал богатый коммерсант Биаджио Франческо Сальзани (Biagio Francesco Salsani), который к тому же приходился дальним родственником его второй жене Терезе Милле. Гульельмо Костантино пришлось назначить Сальзани вице-консулом, поскольку миссия нуждалась в деньгах, которые щедро выдавал коммерсант из благодарности за полученный престижный пост.

В связи с вышеизложенным, все рассказы Михаила Феликсовича Дерибаса о том, что бедная госпожа де Марини, вторая жена графа Лудольфа, недоедала и зарабатывала рукоделием на пропитание своей семье, кажутся мне сильно преувеличенными.

В воспоминаниях Дерибаса госпожа Марини так рассказывает о своей жизни в Турции: «Раз я не ела в продолжение трех дней. Когда, случайно зайдя в один дом, я услышала запах бульона, то не выдержала и упала в обморок».

Этого не могло произойти еще и потому, что граф Лудольф был человеком, для которого именно семья, а не карьера, всегда стояла на первом месте, и он, вне всяких сомнений, не допустил бы ситуации, при которой его близкие и родные могли недоедать или голодать.

Граф Гульельмо Костантино Лудольф являлся, пожалуй, единственным из своих современников чрезвычайным и полномочным министром, проработавшим в Константинополе со времен Французской революции вплоть до Венского конгресса.