Гракх Бабёф и заговор «равных»

В последних публикациях Чертковой, вышедших уже после ее смерти, вновь поднимался вопрос, о том, чем же именно было предприятие Бабёфа - заговором или движением? Теперь ответ автора звучал уже не столь однозначно, как ранее: «“Равные” - на переломе. Революция еще не кончена, они все еще психологически связаны с ней, их тянет к массовому революционному движению. Но великая революционная буря уже идет на спад, обстоятельства изменились, и новые формы борьбы буквально навязывают себя. Все противоречия эпохи как будто сфокусировались в этом уже не движении и еще не заговоре (или, может быть, и движении, и заговоре)»{885}.

Сравнивая в другой статье якобинизм и бабувизм, Черткова сделала интересное замечание о том, что последний был единственным течением во Французской революции, в котором детальная разработка теории предшествовала практическому воплощению идей{886}.

* * *

Третья четверть XX в. стала наиболее плодотворным периодом в развитии бабувистики как советской, так и зарубежной. Это было связано и с юбилеем Бабёфа, и с ростом влияния коммунистической идеологии в мире, и с налаживанием международных, в частности франко-советских, научных связей, и с появлением плеяды блестящих исследователей, искренне увлеченных фигурой Трибуна народа: В.М. Далина, Г.С. Чертковой, К. Мазорика, А. Собуля, М. Домманже и ряда других. Можно сказать, что среди деятелей Французской революции Бабёф тогда был одним из наиболее популярных у историков. Книги о нем выходили не только в СССР и Франции, но и в США, Италии, Испании, Германии. Наконец, началось освоение его архива в ИМЛ, которое принесло немало открытий. Крупнейшим событием стал предпринятый международной группой ученых проект публикации сочинений Бабёфа, который, увы, был доведен до конца лишь в русском варианте. Имели место и другие, не столь масштабные, но все же заметные публикации источников по истории заговора «равных». Тогда же вышли в свет и ряд фундаментальных монографий, многие из которых по сей день сохраняют свою научную актуальность.

Бабувистика на рубеже XX-XXI вв.: поражения и новые надежды

В 1980-х гг. с уходом из жизни ведущих специалистов по Бабёфу и падением престижа коммунистической идеологии тема заговора «равных» постепенно отошла в тень. Исследования о Бабёфе продолжали выходить, но ничего сопоставимого с работами Домманже или Далина уже не появлялось.

В обобщающей работе о Французской революции В.Г. Ревуненкова Бабёф упоминается лишь вскользь. Бабувизм, по мнению ленинградского исследователя, вырос из санкюлотского движения времен Ж.Р. Эбера и Ж.Ф. Варле{887}. О философии Просвещения как источнике мировоззрения Бабёфа Ревуненков не упоминает. «Главной слабостью этого движения, - считает он, - был его заговорщический характер, отсутствие связей с массами»

{888}. На фоне множества аргументов в пользу обратного, представленных советскими исследователями за предыдущие десятилетия, это утверждение выглядит не слишком убедительным.

Скорее художественный, чем научный, характер носили популярные книги А.П. Левандовского, посвященные Бабёфу и Буонарроти{889}.

В 1987 г. саратовский историк С.Е. Летчфорд защитил диссертацию, посвященную заговору «равных», где проанализировал ход событий 1795-1796 гг. Главными причинами утопического характера бабувистского предприятия исследователь счел грубоуравнительный характер коммунистического учения «равных» и несовершенство их организации. Как наиболее ценные аспекты в теории Бабёфа Летчфорд отметил впервые описанный способ перехода от частнособственнического строя к коммунистическому и учение о диктатуре низов{890}

. В своих статьях исследователь проследил историю клуба Пантеона и кружка А. Амара, проанализировав содержание происходивших там дискуссий и отношения клубистов с правительством{891}. Источниками для исследования Летчфорда послужили мемуары, пресса, опубликованные (в том числе за рубежом) сочинения Бабёфа, публикации донесений агентов Директории.

Участнику заговора «равных» Марешалю посвящено исследование другого саратовского историка, С.Е. Киясова. В своей работе он проследил биографию революционного поэта и драматурга, показав, что тот общался с Бабёфом уже в 1793 г., и выдвинув гипотезу что Марешаль вышел из числа заговорщиков между 30 апреля и 7 мая 1796 г. Подобно многим другим авторам, Киясов полагал, что бабувисты рассчитывали на поддержку масс, а не были узкой группой заговорщиков{892}.