Грамши

И от изысканий, связанных с определенным историческим материалом, Грамши переходит к более обобщенной постановке вопроса — он занят изысканием способов влияния одного класса на другой. Способов влияния, способов воздействия одного класса на другие социальные группы. В каких формах может проявиться главенство определенной общественной группы?

Грамши различает здесь две формы. Первая — это то, что он называет господством. Эта форма проявляется в отношениях с враждебными группами. Но есть и вторая форма. Духовное и нравственное руководство массами — вот что такое гегемония, вот в чем ее суть!

Существует марксистско-ленинская теория пролетарской революции. Положения этой теории следовало применить к сугубо конкретной итальянской действительности. А это обязывало проделать скрупулезный анализ положения, сложившегося в Италии на протяжении столетий, связывая прошедшее и настоящее. А для этого, в свою очередь, помимо изучения характерных для Италии (впрочем, не для одной только Италии) разрывов между городом и деревней, между народом и образованным классом и т. д., требовалось углубиться в историю католицизма. Требовалось выяснить, как и почему он влияет на массы. И, главное, каким образом массы смогут освободиться от этого влияния. И Антонио Грамши, исходя из опыта Ленина, из опыта Советской России, строил теорию политической борьбы на Западе вообще и борьбы за пролетарскую революцию в Италии в частности. Грамши считал, что русский опыт не может быть в неизменном виде перенесен на западноевропейскую почву:

«Мне кажется, что Ильич понял необходимость превратить маневренную войну, победоносно примененную на Востоке в 1917 году, в войну позиционную, которая была единственно возможной на Западе, где... на небольшом пространстве армии могли сконцентрировать бесчисленное количество боеприпасов и где социальные кадры сами по себе были еще способны сыграть роль сильнейших укреплений. По-моему, это и означало бы осуществление формулы «единого фронта», которая соответствует концепции единого фронта Антанты под единым командованием Фоша, Ильич только не имел времени, чтобы углубить свою формулу; однако надо учесть, что он мог углубить ее только теоретически, между тем как основная задача носила национальный характер, то есть требовала разведки территории и выявления тех элементов гражданского общества, роль которых можно уподобить роли траншей и крепостей и т. д.

На Востоке государство было всем, гражданское общество находилось в первичном, аморфном состоянии. На Западе между государством и гражданским обществом были упорядоченные взаимоотношения, и если государство начинало шататься, тотчас же выступала наружу прочная структура гражданского общества. Государство было лишь передовой траншеей, позади которой была прочная цепь крепостей и казематов; конечно, это относится к тому или иному государству в большей или меньшей степени, и именно этот вопрос требует тщательного анализа применительно к каждой нации».

Применительно к итальянской нации этот анализ и был в значительной мере осуществлен в трудах Антонио Грамши, и в частности в его «Тюремных тетрадях».

Немалое место в «Тетрадях» занимают статьи и заметки, посвященные проблемам литературы. Здесь много внимания уделено вопросам литературной критики. Тщательно прослежены тенденции итальянской словесности в прошлом, рассмотрены ее современные тенденции (то есть тенденции тех лет, когда Грамши заполнял свои «Куадерни»). И основной вопрос, занимающий Грамши, таков: каковы перспективы развития народной литературы в Италии? Итальянская интеллигенция оторвана от жизни народа. Это явление давнее и, так сказать, традиционное. Однако итальянское общество нуждается в культуре, которая зиждется на принципе народности. Что же такое народность литературы? Это, по замечанию Грамши, «определенное интеллектуальное и моральное содержание, которое являлось бы разработанным и полным выражением наиболее глубоких чаяний определенной публики, то есть нации-народа, на том или ином этапе его исторического развития».

«Новая литература, — пишет Грамши, — не может не иметь исторической, политической, народной предпосылки: она должна стремиться к разработке того, что уже существует, полемически или другим способом — неважно; важно то, чтобы она уходила своими корнями в почву народной культуры, такой, как она есть, с ее вкусами, тенденциями, с ее моральным и интеллектуальным, строем, пусть даже отсталым и условным».

Но до создания первых творений этой грядущей «новой литературы» в те годы было еще очень и очень далеко.

Какие же задачи ставит он перед передовой интеллигенцией, перед настоящими или грядущими своими единомышленниками?

Каким необходимым требованиям, спрашивает Грамши, должно удовлетворять каждое культурное движение, стремящееся заменить «житейский смысл» и старые мировоззрения вообще?