Грань

Перед визитом судебных психиатров Стэнхоуп предупредил Кевина, что тот не обязан отвечать на вопросы, связанные с преступлением, в котором его обвиняют. Тот послушно кивнул, хотя и был расстроен, что его принимают за душевнобольного. Чарльз с улыбкой потрепал его по волосам, на что получил в ответ строгий взгляд раскрасневшихся глаз.

Экспертная комиссия состояла из трех специалистов, все они были значительно старше Стэнхоупа. Они заранее получили материалы дела для анамнеза. Там же были объяснения констеблей, что задержали Квинси в день убийства. Эксперты не спеша по очереди задавали Кевину вопросы. Он отвечал спокойно, хотя ладони его слегка дрожали, не то от волнения, не то от озноба.

В целом ответы Квинси хоть и были порождением его фантазии, вполне поддавались логике. Он замялся лишь однажды, когда один из врачей спросил его, что дает ему право взойти на престол. Кевин задумался, а затем сказал, что это место его по праву, потому что он первый.

– Первый сын? – уточнил психиатр.

– Просто первый, – покачав головой, ответил Кевин.

Когда эксперты начали задавать ему вопросы, касающиеся вменяемого ему преступления, у Кевина случился небольшой истерический припадок. Чарльза это удивило, так как ранее юноша реагировал на подобные вопросы спокойно. Что-то в его сознании менялось, даже не обладая знаниями в области людского душевного здоровья, адвокат понимал это.

По ходатайству Стэнхоупа, следом за психиатрической была проведена судебно-медицинская экспертиза, выявившая у Квинси характерные для жертв семейного насилия следы повреждений костей и внутренних органов. У адвоката не оставалось сомнений в том, что Элеонора избивала сына. Он предполагал, что именно жестокое обращение послужило причиной психического расстройства Кевина. Как бы сильно Чарльз не старался прогнать эту мысль, но он чувствовал эмпатию к Кевину. Нелюбимый, брошенный и одинокий – все это он переживал когда-то сам.

Адвокат осознавал, что будет эффективнее выстроить защиту вокруг невменяемости Квинси, но ему также хотелось верить в его невиновность. Потворствуя этому желанию, он готов был зацепиться за любую малейшую деталь, упущенную полицией.

– Вам нездоровится, – Стэнхоуп бросил на Кевина обеспокоенный взгляд.

Тот выглядел растерянным, нехарактерно ссутулился, заламывал руки и беспрестанно вздыхал. Его нос раскраснелся, а глаза то и дело слезились, от чего он часто моргал.

– Кажется, немного, – ответил юноша, силясь сосредоточиться. – Простите мне мой внешний вид.

Стэнхоуп покачал головой.

Судебное заседание должно было состояться вскоре. Чарльз объяснил подзащитному, как будет проходить процесс, кто выступит в качестве свидетелей защиты, какие приблизительно вопросы ему будут задавать судья и обвинитель. Кевин слушал, не сводя с адвоката внимательного взгляда, изредка задавая уточняющие вопросы.

– Мне не нравится, что вы хотите выставить меня сумасшедшим, – сказал он разочарованно, когда Чарльз рассказывал об аргументах защиты.

– Мне это тоже не нравится, – понимающе ответил адвокат. – Но как известно, на войне все средства хороши.

Он ободряюще улыбнулся Квинси. Тот смиренно вздохнул.

– Вы выглядите лучше, чем прежде, – заметил Кевин, когда их встреча подходила к концу. – Вам удалось разрешить тот спор?

– Не совсем, – ответил Стэнхоуп растерянно, поразившись вниманию юноши. – Но я смог увидеться с сестрой. Она несколько старше вас, славная, но меня немного беспокоит отсутствие у нее стремлений к чему бы то ни было.

– Я бы хотел связать свою жизнь с искусством, – задумчиво проговорил Кевин. Чарльз ждал, что он продолжит, но тот лишь угрюмо уставился себе под ноги.

За два дня до заседания магистратского суда Стэнхоуп встретился с агентом службы контроля за правонарушителями. Элеонора Квинси вышла из тюрьмы по УДО, и надзор был снят с нее лишь полгода назад. До тех пор она регулярно отмечалась и даже посещала собрания в центре реабилитации бывших заключенных. По словам агента, женщина всеми силами пыталась показать, что исправилась. Он посоветовал адвокату обратиться в центр, там он мог узнать подробности.

Центр реабилитации располагался в Бруксайде. Стэнхоуп поймал такси. С самого утра лил холодный дождь, и он был рад, что сменил плащ на куртку. Когда Чарльз назвал таксисту адрес, тот бросил на него неоднозначный взгляд, а после еще некоторое время не трогался с места, будто давая адвокату шанс передумать насчет поездки. Однако Стэнхоупа неблагополучными районами было не испугать, он сам всю свою бурную молодость прожил в Хэкни бок о бок с щипачами и барыгами.