Грань креста (СИ)

Ошибаетесь. Была еще девятая. Они по рации объявили об отделении от Центра и о том, что дальше намерены работать самостоятельно. Потом отключили связь и на запросы отвечать перестали. Администрация туда ездила – ее и на порог не пустили. Позакрылись, забаррикадировались. К ним на подмогу ли, для моральной ли поддержки еще пара машин с тринадцатой подъехала. Ни на какие переговоры не идут. Свой сектор сами обслуживать будем – и баста! В народишке брожение началось. Многие открыто заявили, что не худо было бы рассмотреть вопрос о замене руководства на Центре. Несколько бригад окольными путями ухитрились пробраться к девятой. Их приняли. В общем, раскол и развал. Вызова на наколке копятся, диспетчеры охрипли, телефоны добела раскалились. Персонал выезжает через пень-колоду Зато митингуют круглосуточно.

Что, вы думаете, сделала администрация? Созвонилась, договорилась, согласовала? Ничего подобного. Штурмовой вертолет «Касатка» знаете? Это такая дура размером с товарный вагон. Со всех сторон бронированная, а ракет и артиллерии как на добром крейсере. Ежели над тобой «Касатка» в чистом поле зависнет, можешь не стыдиться ни грамма, что в штаны навалил.

Вот повечеру две такие штуковины из зоны боевых действий поднялись – и прямиком к мятежной подстанции. Никаких переговоров больше не вели. Сделали круг, выпустили ракеты – один по корпусу, другой по гаражу. Со второго круга из пушек прочесали развалины. Потом приземлились, высадили десант. Он выживших «зачистил». Вот и все. Была девятая – нет девятой, только кучка кирпича осталась.

– Ты так рассказываешь, как будто своими глазами все видел!

– А я и видел.

– Ты что ж, Рой, хочешь нам сказать; что в это время на подстанции находился?

– Нет. Я находился в десантном подразделении. Нас там было двое медиков. На случай, если девятая окажет сопротивление и появятся раненые. Только некому там сопротивляться оказалось. Так мы в основном проверяли, чтобы никто случайно не выжил.

– Как проверяли?

– А обыкновенно. Ножичком. – Рой вразвалочку подошел к бочонку, зачерпнул новую порцию спирта и так же не спеша продолжил прихлебывать его из кружки.

На какое-то время вокруг него образовался как бы вакуум. Вдруг кого-то, во имя собственного спокойствия никак не желавшего верить рассказу, осенило.

– Ну и трепло же ты, Рой, – объявил тот с облегчением, – какие вертолеты у местного населения? Они только у нелюдей есть, да у нас два. Но наши не боевые.

– Верно. У населения вертолетов нет и отроду не было.

– Так что же, ты хочешь сказать, что наша администрация с нелюдями сговорилась?

– А кто такие «нелюди»? – вопросом на вопрос ответил Рой. Никто не отозвался. Рой криво усмехнулся и продолжил: – Простота, сынок, она хуже воровства. Ты небось думаешь, что население героически борется с нелюдями-захватчиками, а мы ему помогаем?

– А разве нет?

– Нет. Это мы воюем с населением.

– Как?

– Просто. Кто с вертолетом, кто с пулеметом, а кто со шприцем. Только войну эту мы проигрываем, если уже не проиграли.

Метким броском Рой отправил опустевшую кружку на столик и направился к выходу. На пороге задержался на секунду.

– Что я тогда понимал, пацан сопливый! Погоны еще на плечах не обмялись, думал – царь и бог, десантничек вшивый. Знай то, что сейчас знаю, лучше б сгорел с девятой подстанцией вместе! – И удалился, четко повернувшись через левое плечо.

Я забрел в теплое зловоние ночлежки, спотыкаясь о края топчанов. Динамик селектора зашипел гремучей змеей, собираясь сказать кому-то пакость. Я громко взмолился: «Только не меня». Динамик послушно изрек другую фамилию. Обрадованно благословляя Господа Бога и диспетчерскую, я завернулся в чье-то драное байковое одеяло и провалился в сон.

…Девочки накрывают свежей скатертью стол в саду, дурачась, перетягивают ее с одной стороны на другую. Сын терпеливо дожидается рядом с вазой в руках. Жена, наклонившись над клумбой, легкими движениями срезает огромные яркие гладиолусы для букета. Собаки резвятся на лужайке, играя золотыми монетками осенней листвы. В теплом небе плывут неведомо куда тонкие прозрачные паутинки…

Из призрачного счастья сна меня вырвал оглушительный вопль селектора:

– Немедленно покинуть территорию «Скорой помощи»!!!

Станция наполнилась шумом и топотом. Народ, похватав пожитки, ссыпался из спален на улицу, сталкиваясь сонными головами и наступая друг другу на ноги. Столпились во дворе, ежась от ночной свежести. Переглядывались, не понимая, что стряслось. Признаков пожара или землетрясения вроде бы не наблюдалось.

В дверях возник давящийся от смеха старший врач.

– Ребята, тревога ложная. Тут какой-то дурак к нам за ограду забрел, а Лизавета спросонок не ту кнопку на селекторе нажала.

Действительно, в углу двора обнаружился лядащий мужичонка в стеганом колпаке. Он переминался с ноги на ногу, держа в поводу скучное животное, сильно смахивавшее на тапира в последнем градусе кахексии. Во рту скотины-дистрофика торчал цветок, выдернутый из ближайшей клумбы.

– Тебе что здесь надо? – набросились озверелые сотрудники на незваного гостя.