«Гран-при» для убийцы

— Спустите арестованного вниз, — приказал он помощникам.

— Ты им не верь, Гала, — уходя, крикнул Мансимов.

Когда за ним закрылась дверь и Касумов остался вдвоем с хозяйкой квартиры, он мягко сказал ей:

— Я понимаю ваши чувства, Галина, но речь идет не о моей прихоти. В одном из ящиков, которые ваш друг оставил на складе таможни вчера ночью, мы обнаружили бомбу. Ее не успели вытащить, и она взорвалась. Это сделали друзья вашего Ильяса. Вы, наверное, слышали о взрыве в аэропорту?

— Я не работала этой ночью.

«Ну и слава Богу, — подумал Касумов, — иначе она бы предупредила своего друга».

— Вы можете позвонить и все узнать у кого-нибудь из своих подруг, — предложил он.

Шугина колебалась.

— Звоните, — настойчиво сказал Касумов, — я ведь не мог такое придумать. Тем более узнать заранее, к кому вы сейчас позвоните. Позвоните и убедитесь, что я говорю правду.

— Я вам не верю, — сказала Галина.

— Тогда тем более позвоните и убедитесь.

Она подошла к телефону, немного подумала и, быстро подняв трубку, набрала чей-то номер. Глухо спросила:

— Сима, это ты? Здравствуй, это Гала говорит. Да, это я. Ты не знаешь, что вчера ночью случилось в аэропорту?

Видимо, ей сказали что-то страшное. Она взглянула на Касумова и побледнела. Потом тихо сказала в трубку:

— Спасибо, Сима, да, спасибо, я все поняла. А ты не знаешь, чьи это были ящики? Да, спасибо. Она положила трубку и застыла в молчании.

— Вы убедились в том, что я говорил вам правду? — спросил Эльдар.

— Да, — шепотом ответила молодая женщина.

— Поэтому я прошу меня понять. Речь идет в том числе и о вашей собственной безопасности. После нашего ухода здесь тоже может произойти взрыв, и тогда вам некого будет винить, кроме самой себя.

Шугина явно колебалась.

— Я не уйду без его вещей, — заявил Касумов, — сейчас я вызову сюда еще двадцать человек и мы перевернем весь дом, но найдем то, что он у вас спрятал.

Хотя бы для вашей личной безопасности. И для его тоже.

Это решило исход дела. Женщина шагнула к стенному шкафу, достала из него «дипломат».

— Вот, — сказала она, — это его вещи. Больше здесь ничего нет.

Касумов взглянул на чемоданчик. Открыть его или подождать? Искушение было слишком большим, но он помнил о том, что случилось в аэропорту. Рисковать нельзя.

— Дайте его мне, — попросил он, — и старайтесь не делать резких движений.

Она испуганно протянула ему «дипломат». Он принял, автоматически отметив довольно внушительный вес. Посмотрел ей в глаза. Они были полны слез.

— Извините, — сказал он на прощание, — но вы поступили правильно.

— Что будет с Ильясом? — спросила она напоследок.

— Не знаю, — ответил Касумов, — но думаю, что лет десять-пятнадцать вы его не увидите. И это в самом лучшем случае.

Она охнула, оперлась о стену.

Осторожно неся «дипломат», Касумов открыл замок двери, вышел и мягко закрыл за собой дверь. Спустился вниз по лестнице, положил «дипломат» в багажник. Увидев его с чемоданчиком, Ильяс, сидевший на заднем сиденье между сотрудниками МНБ, стал громко ругаться. От бешенства у него побелели глаза, он брызгал слюной.

— Дешевка! Подстилка вонючая! Дрянь… — неслось из машины.

Он прибавлял еще массу нецензурных выражений, но Касумов его уже не слушал. Он сел за руль и выехал со двора. Обратно он ехал с еще большей скоростью, словно действительно опасался, что в чемоданчике могла лежать бомба и вставленные в нее часы отсчитывали последние минуты перед взрывом. На одном из перекрестков стоявший у машины полиции офицер ГАИ поднял руку. Касумов резко затормозил. Они действительно проехали на красный свет.

— Извини, друг, — сказал он и тут же узнал того самого инспектора полиции, который отпустил несколько дней назад Ахмедова. Старший лейтенант его тоже узнал.

— Здравствуй, дорогой, — обрадовался он, — можешь проезжать, ничего страшного.

Ему было очень приятно, что мог сделать поблажку офицеру МНБ, который поймал его несколько дней назад на взятке.

— Ах ты, стервец! — громко сказал Касумов. — Ну почему вы никак не хотите исправляться?

— У тебя, видимо, хорошее настроение, начальник, — ответил инспектор ГАИ.

— Да, — кивнул Касумов, — теперь действительно хорошее. А когда тебя выгонят из ГАИ, будет совсем хорошее.

И оставив ничего не понимающего инспектора, он рванул машину с прежней скоростью. У него теперь действительно было хорошее настроение. Часы показывали половину четвертого утра.

Дамаск. 9 апреля 1997 года

Было уже восемь часов утра, когда Дронго дотронулся до плеча задремавшей женщины. Она сразу открыла глаза.

— Что случилось? — спросила, оглядываясь по сторонам. Вспомнив, где находится, смущенно улыбнулась. — Кажется, я заснула.

— Ничего страшного, мы вместе смотрели телевизор, а потом вы задремали.

Будем считать, что мы просто дежурили по очереди.

— Из меня не получится охранник, — улыбнулась она, — я «жаворонок», и мне очень трудно сохранять нормальную форму в пять часов утра.

— Вы довольно точно определили время, когда заснули. Где-то около половины пятого, — сказал Дронго.

Она сбросила с себя одеяло, которым он накрыл ее ночью, и поднялась.

— Если разрешите, я умоюсь.