Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке

Попарившись после долгого пути в бане, Шелихов стал читать письма из Кадьяка от генерального управляющего Александра Баранова. Настроения они ему не подняли – Баранов писал, что люди страдают от цинги, а туземцы жалуются, что на них нападают люди Лебедева-Ласточкина, главного конкурента Шелихова. Баранов умолял привезти продукты, железо, парусину, деньги и товары для обмена с туземцами. Также он просил привезти водку для него лично. Шелихов не стал рассказывать монахам о проблемах, с которыми переселенцам неизбежно придется столкнуться. Вместо этого он написал в Кадьяк письмо с указаниями, что нужно предпринять: «…обустроить поселение так, чтобы оно выглядело красивым и производило хорошее впечатление на капитанов иностранных кораблей, которые заходят в гавань. Поселение должно быть больше похоже на город, чем на деревню. Необходимо добиться того, чтобы русские в Америке жили красиво и аккуратно, а не так, как в Охотске, прозябая в нищете и деградации». Письмо управляющему Шелихов закончил словами: «Результаты твоей работы будут доведены до сведения императорского двора». Благие намерения похвальны, но эту задачу невозможно было выполнить в короткие сроки.

В августе 1794 года Шелихов отправил людей на Кадьяк на двух построенных компанией кораблях. Один из кораблей назывался «Три Святителя» (Шелихов был верен этому названию и дал его новому кораблю), другой назывался «Святая Екатерина». В общей сложности набралось около двухсот человек: 52 переселенца, монахи, 121 охотник из местных и несколько туземцев. В ящики заботливо были упакованы книги для школы по истории, математике, экономике и по классической литературе¹⁵

. Кроме того, в колонию везли семена с точными указаниями, как и когда их высаживать и как заботиться о растениях. Везли также собак, кроликов, коз, свиней, корову с быком и кобылу с жеребенком[29].

Корабли подошли к острову 24 сентября, но застряли на камнях при входе в бухту Святого Павла, и людям пришлось добираться до берега по воде, благо там было неглубоко. Но это было не самое худшее. Священники с ужасом обнаружили, что ни школы, ни церкви, о которых с таким энтузиазмом рассказывал Шелихов, просто не существует. Не было там и нормальных домов – люди жили в зловонных бараках. Единственным более-менее нормальным зданием был дом генерального управляющего. В 1788 году в гостях у Баранова побывал испанский капитан де Харо, который писал, что «внутри дом украшен китайской бумагой, есть большое зеркало, изображения святых и широкие, удобные кровати»¹⁶

.

Баранов мог разместить переселенцев только в бараках, обитатели которых жили в грехе с местными женщинами. Монахи предпочли поселиться под навесом на берегу. Кормились они тем, что собирали с камней мидий. Службы монахи проводили на галечном пляже, скрываясь от ветра за перевернутыми лодками¹⁷.

Через пару месяцев Баранов узнал, что новоприбывшие (как мы помним, главным образом, из бывших каторжников) задумали разграбить склад компании, захватить корабль и вернуться в Охотск. Мнения разошлись только по одному вопросу – перерезать Баранову горло или сохранить ему жизнь. Генеральный управляющий приказал арестовать и высечь заговорщиков, затем их заковали в кандалы и отправили на практически необжитые острова.

Монахи в заговоре против Баранова, конечно же, не участвовали, но присутствие Святых Отцов добавило управляющему проблем. Каждый день ему пеняли на пьянство и распутное поведение поселенцев, а также на то, что сам он дурно обращается с местным населением. Баранов пытался успокоить монахов клятвенным обещанием, что лично пожертвует 1500 рублей (а это десять годовых зарплат обычного матроса) на строительство в Кадьяке церкви Вознесения¹⁸. Строительство церкви началось 21 ноября 1794 года[30]

. И, к слову, присутствие на острове монахов осложняло жизнь не только Баранову, но и другим управляющим русскими поселениями на протяжении нескольких последующих десятилетий.

6. Китай

…Все это в краю, который слывет безымянной пустыней. Не раз содрогнешься, глядя на дикие громады гор без растительности, с ледяными вершинами, с лежащим во все лето снегом во впадинах <…> Над всем этим тяготеет такое страшное безмолвие, что не решаешься разговором или песнью будить пустыню, пугаясь собственного голоса.

Иван Гончаров. О поездке по Сибири, 1855 г.