Грани безумия. Том 1

Альс предложил Айлин руку и провел к свободному диванчику, синьора Элоиза помогла ей сесть и сама опустилась рядом – изящная, тонкая, идеально прямая и тоже слегка осунувшаяся. Глухое траурное платье сидело на ней безупречно, золотисто-белокурые волосы синьора убрала в строгую прическу, а единственным украшением, что она себе позволила, оказался небольшой серебряный медальон на цепочке. Лучано поставил бы свой дворянский перстень, что там скрывается портрет покойного мужа или локон его волос. В общем, что-то такое… последняя память об ушедшем.

Он заметил, что королева смотрит на Элоизу с явной неприязнью, и поспешно тронул струны лютни, извлекая из них тихую легкую мелодию. Хитрость удалась – ее величество отвела взгляд и нежно улыбнулась супругу. Месьор д’Альбрэ неслышно переместился на пару шагов от кресла, из которого поднялся, и встал у диванчика так, чтобы видеть Айлин и ее спутницу. С другой стороны зеркальным отражением фраганца к дивану шагнул лорд Кастельмаро. Пушок, что улегся у ног Айлин, приоткрыл один глаз, лениво шевельнул ушами, но решил, что его бдительность не требуется, и снова сделал вид, что спит.

– Беатрис, дорогая, вы нам что-нибудь споете? – поинтересовался Альс, но королева, продолжая улыбаться, покачала головой.

– Увы, я сегодня не в голосе, – отозвалась она. – Может быть, леди Бастельеро нас порадует?

И она опять взглянула на Айлин с притворной благосклонностью. Лучано показалось, что запах духов королевы стал сильнее, словно пытаясь преодолеть фраганский дуэт жасмина и каштана. Глупость, конечно, у ароматов нет разума. А вот у тела, в котором отчего-то быстрее побежала кровь, еще как есть, и этот телесный запах, смешиваясь с духами, заставляет их пахнуть иначе. Сильнее, резче, тревожнее. Лучано вряд ли смог бы объяснить, что он сейчас чувствует, но скажи он мастеру, что в гостиной вдруг повеяло неприятностями, Ларци бы его отлично понял. И как Шип, и как парфюмер.

– Простите, я вряд ли осмелюсь, – с мягким достоинством негромко отозвалась Айлин. – Не с моими скромными талантами выступать в столь блестящем обществе. Может, лорд Фарелл?..

И она просительно улыбнулась ему.

– С радостью! – торопливо откликнулся Лучано. – Я разучил пару новых песен к сегодняшнему вечеру.

Что угодно, лишь бы отвлечь внимание королевской гадюки от синьорины! Королева, будто прочитав его мысли, нахмурилась, но Лучано сделал вид, что не замечает ее недовольства, и снова пробежался по струнам Ласточки. Про новые песни он солгал, но и старых вполне хватит. На ум почему-то лез «Шиповник», но вот это сейчас и вовсе будет не к месту. Или… напротив? Мелодия, которую он слышал всего раз, но запомнил так, словно она отпечаталась на сердце, сама собой полилась из-под пальцев. Ласточка звучала сегодня с особенной теплотой и глубиной, и Альс, услышав знакомые звуки, тут же вскинулся.

– А это даже я могу! – обрадовался он. – Лу, позволишь?

– Сочту за честь аккомпанировать, монсиньор, – скрыл усмешку Лучано. – Или могу подпеть вам вторым голосом, если хотите…

Он продолжал негромко наигрывать вступление, пока Альс объяснял гостям:

– Мы пели эту песню возле Разлома! В самую последнюю ночь… Айлин, может быть, ты все-таки?..

– Я… попробую, – тихо сказала Айлин, и королева опять поджала губы.

Синьора Элоиза взяла руку племянницы и легонько сжала, ободряя, а потом посмотрела на королеву. Взгляды женщин скрестились, и Лучано послышалось лязганье, словно столкнулись две рапиры. Почти сразу Беатрис опустила ресницы, пряча злой огонек, и Элоиза тоже отвела взгляд с полнейшим равнодушием. Всеблагая Мать, какая женщина! Хоть бы у бретера с гуардо и правда не дошло до дуэли – поубивают же друг друга!

– Цветущей порою девицу я встретил… – начал Альс, вплетая голос в незатейливую мелодию.

Несколько мгновений, и Айлин негромко поддержала его, вторя с удивительной простотой и нежностью. Их голоса переплелись, идеально сочетаясь и словно отражая друг друга. На несколько ударов сердца Лучано показалось, что вокруг снова ночной лес, он будто услышал те же шорохи и запахи, задохнулся от прежней тоски, но… сморгнул предательски наплывший на глаза туман и глубоко вздохнул. Это ничего, это просто ветерок подул в распахнутое окно и принес цветочную пыльцу из сада…

– Колечко на палец надел моей милой,

Когда унесло лепестки ветерком.

Голос Аластора плыл по комнате ровно и спокойно, несмотря на печальный сюжет песни. Айлин уверенно вторила ему, но тут дверь гостиной снова открылась, и синьорина запнулась. Распахнула глаза. Беспомощно и медленно, как во сне, подняла руку и схватилась за маленький флакончик, что висел у нее на шее. Очаровательная вещица – золотисто-коричневая круглая бутылочка в виде плода каштана и бело-золотая крышка-цветок. С тем самым восхитительным ароматом, похоже… Во взгляде Айлин мелькнуло что-то, чему Лучано не смог подобрать названия.

– Поклялся, что буду я с ней до могилы, женой молодою введу к себе в дом… – допел в одиночку Аластор, и тут же мажордом церемонно объявил, пропуская знакомую фигуру в камзоле цвета топленого молока: