Грани миров

— Думаешь, я не слышал, как ты приехал и хлопал холодильником в прихожей? Что смотришь, ловко я наколол тебя в этом году, братишка? — он легонько щелкнул Сергея по кончику носа. — Но подарок — класс, как говорят мои аспиранты. Всем подаркам подарок! Если честно, я такого сыра еще в жизни не пробовал.

Помертвевший Сергей не успел ответить — в прихожую прибежали из кухни услышавшие их голоса женщины и начали с двух сторон его обнимать.

— Я так и знала, что ты не досидишь до конца срока — вернешься раньше, — говорила Ада Эрнестовна, любовно гладя брата по плечу.

— Адонька, выбирай выражения — Сережа не сидел, он отдыхал в санатории, — расхохотался Петр Эрнестович, и остальные тоже засмеялись его шутке — все, кроме Сергея. Он с ужасом смотрел на недоеденный бутерброд в руке Златы Евгеньевны — поверх тонкого ломтика хлеба лежал массивный кусок до чертиков знакомого ему белого сыра.

— Голодный? — спросила невестка, по-своему истолковав его взгляд.

— Иди на кухню, завтрак готов.

«Ладно, на эксперимент мне сыр останется, а от этой псевдомонады вреда им, думаю, не будет — раз я сам до сих пор жив и здоров».

Переведя дух, Сергей немного расслабился и сказал родным:

— Потом позавтракаю, а сейчас мне ненадолго нужно будет съездить в лабораторию.

Он уложил в свой объемистый портфель коробку с образцами, солидный кусок сыра, предварительно обернув его в бумагу, на которой крупными буквами написал «ЯД, СМЕРТЕЛЬНО» — на тот случай, если наглый стажер Володя сунет свой нос в рабочий холодильник и тоже захочет полакомиться — и отправился в институт. Когда за ним захлопнулась дверь, Злата Евгеньевна задумчиво сказала:

— Кажется, Сережа чем-то сильно встревожен. Вернулся до окончания срока путевки, какой-то весь взъерошенный. В какую еще лабораторию ему понадобилось в субботу?

— Возможно, проблемы на личном фронте, — усмехнулся ее муж. — Ладно, не нужно вмешиваться.

— Петя, — Ада Эрнестовна слегка помялась, — это, конечно, твой день рождения, но… Раз Сережа приехал, то мы, может быть, пригласим Синицыных?

— Ада, сестренка, оставь парня в покое. Златушка, какое вино мы поставим на стол для Сурена Вартановича? Наверное, лучше то, что я в прошлый раз привез из Югославии.

Академик Оганесян приехал через полчаса после ухода Сергея.

— Рано прибыл, не ждали? Вот оно как стариков-то приглашать — всегда не вовремя являются, — он говорил шутливым тоном, но лицо его за месяц, прошедший со дня последнего визита к Муромцевым, сильно осунулось, и в красивых карих глазах застыло выражение бесконечной усталости. — Ладно, ладно, шучу — в час у меня назначено рандеву с врачом, поэтому я решил пораньше заскочить.

— Мы вас всегда ждем, Сурен Вартанович, — поддерживая гостя под руку, Петр Эрнестович провел его в кабинет и усадил за изящно накрытый круглый столик, на котором стояли печенье в вазочке и бутылка легкого вина.

Злата Евгеньевна принесла накрытый матрешкой заварной чайник, свежевыпеченный пирог, тарелку с нарезанным сыром и хлеб.

— Угощайтесь, Сурен Вартанович, ваш любимый пирог. Чай тоже заварен по вашему вкусу, а брынзу Сережа привез из Закавказья — изумительная.

— Спасибо, голубушка, — старик потрепал ее по руке, — из Закавказья, говорите? Обязательно попробую. Только это не брынза, это, скорее, сунгуни.

— Шушик Акоповна здорова? Почему не приехала? — она поставила перед ним сахарницу.

— На даче, внуков нянчит, — старик откашлялся. — Все стонала, что мало их видит, так теперь сын с невесткой по путевке в Болгарию поехали, а детей нам подкинули. Теперь моя Шушик по другому стонет — в кино у нее нет времени сходить.

— Привет ей большой передайте. Петя, поухаживай за Суреном Вартановичем, а мне нужно на кухню.

Поднявшись, Злата Евгеньевна тактично удалилась, оставив мужа вдвоем с академиком.

— Это, Петя, мой презент тебе к нынешней дате, — Оганесян протянул имениннику книгу в глянцевом переплете. — Моя последняя монография. Только что вышла, тебе первому презентую. Столько они в редакции тянули с изданием — я уже боялся, что при моей жизни не успеет выйти.

— Что вы такое говорите, Сурен Вартанович! — укоризненно воскликнул Муромцев, открыв титульный лист и скользя глазами по дарственной надписи «Моему самому талантливому ученику Петру Муромцеву. Сурен Оганесян, действительный член Академии Наук СССР. Ленинград, 12 июня 1965 года». — Спасибо, вы даже не представляете, как я благодарен!

Он говорил бодрым тоном, всеми силами стараясь не показать, как удручили его перемены в облике любимого учителя.

— Мне, Петя, нужно с тобой очень серьезно поговорить.

Петр Эрнестович пристально посмотрел на академика и слегка напрягся.

— Да, Сурен Вартанович, — сказал он, — я вас слушаю.

— Наверху есть мнение со следующего года передать работы по космической медицине институту биохимии и физиологии микроорганизмов в Пущино. Это означает, что финансирование института по этой теме будет прикрыто.

Выражение лица Муромцева стало растерянным, и он провел по лбу тыльной стороной ладони.

— Но как же так?