Грани обмана

Перекинула сумки через круп гнедого, закрепила двумя пряжками, сама вскочила в седло, не выпуская четыре дополнительных повода. Подумав, накинула их на луку. Если сильно упираться не будут, и так сойдет.

Навыки еще не забылись, хоть я и не ездила верхом более года.

Наша веселая кавалькада неторопливо, шагом, побрела по дороге, ведущей направо. В темноте скакать — только ноги переломать, причем всем участникам. А то и шеи. Пока нас не заметили, нет смысла рисковать.

Я понятия не имела, что сейчас в той стороне, руководствуясь лишь принципом — лес, куда ушел меня искать дознаватель и прочие, в противоположном направлении.

По старым картам где-то там, дальше, располагались приморские курортные городки и граница с Хаконом. Пересекать я ее не собиралась. Языка не знаю, документов нет, куда мне. Я тут с трудом освоилась. А вот слиться с приезжими и незаметно отправиться дальше, к столице, было бы неплохо.

Идея перешерстить библиотеки, а, возможно, и частные букинистические собрания, не давала мне покоя. Во-первых, мне все-таки хотелось домой. А во-вторых, меня мучило любопытство. Что такое произошло, что систему образования в стране откатило назад? Ведь лишение половины населения права на нормальную учебу — это именно кризис, а не прогресс. Обычно такие пертурбации просто так не происходят. Тут либо восстание какое, либо война, либо самодур у власти.

А еще перед глазами стояло бледное, осунувшееся личико Лавинии. Ей я помочь уже не могла, печать — это навсегда. Но сколько их еще таких, сорвавшихся и тут же получивших несопоставимое проступку наказание? И сколько еще будет?

Инстинкт самосохранения настойчиво подсказывал разузнать, как с запечатыванием обстоят дела в соседнем государстве. Если подобная дичь творится не везде, то, может, и имеет смысл попробовать сделать себе документы или просто нанять каких контрабандистов, чтобы меня перевезли… Однако на подобные маневры нужны деньги. И куда более серьезные, чем те серебрушки, что болтались в моей сумке.

Так что план оставался неизменным. Пробираться окольными путями к столице, зарабатывать побольше, а дальше — по ситуации.

Запасных коней я оставила в ближайшей деревне. Полторы улицы, с десяток домишек, довольно добротных на вид. Вроде не голодают, а значит, животин сразу не сожрут.

Накинула поводья на торчащий из забора неровный колышек, намотала покрепче, чтобы не отвязались сами и не убрели в лес. Тут-то, около жилья, их не тронут, а глубже в чащу — могут и хищники водиться.

К тому же мне почему-то казалось, что у вороного хватит мозгов самому потрусить обратно к хозяину. Нет уж. Мне преследователи ни к чему.

Провожаемая недобрым взглядом черного коня, я пнула гнедого и он перешел на тряскую рысь. Из-за горизонта выкатилась крупная молочно-белая луна размером с суповую тарелку, и стало куда светлее. Видно, куда едем хоть. Дорога утоптанная, ям-колдобин мало, неспешная рысь самое оно.

Таких крошечных, мирно спящих поселений по пути встретилось штук шесть. Хороший признак. Значит, спокойно живут, без стычек с соседями и обнаглевших грабителей. Иначе заборы были бы повыше, а вокруг — охрана или ямы с кольями.

Гнедого я продавать не решилась. Оставила в подворотне первого же крупного города, до которого добралась. Уже светало, на улицах появились спешащие на работу прохожие, и наверняка найдутся свидетели, способные описать приметного всадника в шляпе, скачущего по улицам в неурочное время. А лошади — они как машины. Пусть без номеров, но наметанный глаз мигом определит и масть, и породу, и степень усталости. Ещё и продать ее точно так же сложно. Насчет бумаг не уверена, но родословную, например, вполне могут спросить. Опять же торговаться придется, а я себе смутно представляю, сколько просить. Искать же подпольных перекупщиков у меня не было ни желания, ни времени. Потом от них поди отделайся еще!

Перекинув через плечо сумки, я зашагала по мощеной булыжниками мостовой, стараясь не потерять сапоги.

Пассажирские дилижансы здесь ходили куда чаще, чем в Тормоте. Каждый день, а то и по несколько рейсов, причем в разные стороны. Мне повезло, я успела на утренний, направляющийся к морскому побережью. Столичный выезжал чуть позже. Соблазн воспользоваться именно им был велик, но спешить мне некуда, а одежда все же приметная. Когда ограбленный мною путешественник проспится, наверняка подробно опишет все украденные у него «портсигары импортные».

А переодеться мне пока не во что. Нужно убраться сначала подальше от дознавателя, потом уже заниматься покупками.

Когда солнце подползло к зениту, я уже тряслась в тесной кибитке, зажатая между тучным усатым мужиком с одышкой и необъятной корзиной, полной яиц, и не менее тучным, но чуть постарше, мейстером деревенского вида, с небольшой клетью, в которой друг у друга на голове теснились куры. Штук шесть, не меньше.