Грани пустоты

Люди всегда найдут, за что бороться. Никогда не опустят рук. Отважные, самоотверженные, сильные. Он мог бы полюбить каждого из них просто за то, что они есть. За то, что появлялись в его мире. Вопреки всему, они оживали, будто сотворенные высшим разумом, а не им. Величайшая тайна мироздания, величайшее творение… Эти удивительные создания не заслужили его и Марты.

Марта… Новый камень в бессильном отчаянии все же запрыгал по водной глади. Как скоро она найдет его здесь? Как долго ему осталось существовать?

Невесомый ветер сорвал несколько пожелтевших листков ивы, раскинувшейся над озером. Они закружились в веселом танце над водой. Их срок был отмерен и мал, но листья танцевали, не ведая своего конца. Как и весь мир, которому осталось недолго. Он отчаянно жил как в последний раз, забыв о тленности бытия и о неизбежном конце.

Николай так не мог. Отпустить и просто порадоваться.

– Чудесная работа. – Мягкий голос Марты зазвучал из-за спины. Таким теплым он не был еще никогда. Может ли это быть плохим знаком?

– Теперь я больше не нужен? Я сделал то, что ты хотела, – живой мир, живые люди. – Он произнес это так смиренно, что сам удивился.

Марта тихо рассмеялась. Почему-то она тоже не хотела тревожить покой этого места. Или ему снова показалось?

Можно было бы сказать, что этот умиротворенный уголок на краю города – идеальный подарок напоследок. Но он не хотел уходить. Что-то в нем все же было от людей – например, жажда к жизни.

– Николай, мы только в начале пути.

– Я не понимаю… Ты создала меня, чтобы я создал их…

– Ты починил скрипку, но не освоил ноты. Играешь один звук там, где нужен симфонический оркестр.

– Я совсем запутался.

– И поэтому ты сидишь здесь, чтобы больше не привязываться к своим созданиям.

Конечно, она не спросила. Она знала это, как знал и он, что больше не сможет спокойно смотреть на людей, которым предстоит умереть через день или через неделю. В любом случае слишком скоро.

– Ты пойдешь в город. Ты будешь общаться с ними, будешь узнавать тех, кого сотворил. Я не тешу себя иллюзией, что ты сможешь понять сейчас. Просто сделай то, что я прошу. У тебя неделя, потом не забудь прибрать за собой.

И она растворилась так же тихо, как пришла.

Николай выдохнул. Даже сквозь боль ему еще отмерено немного жизни. А жизнь это или жалкое существование – сейчас неважно. Он еще подышит, и это радовало.

Его срок не отмерен. И неизвестность порой звучит гораздо лучше.

Николай дал себе еще времени – теперь оно было в запасе. Сидел на берегу, уже не бросая камней, и просто любовался летом. Таким редким в его жизни солнцем, почти настоящим. Он провел на озере весь день до самого заката и смог подняться, только когда ало-рыжие лучи залили горизонт.

Поднялся и направился в город, как и приказала Марта. Именно приказала – тут не стоит строить иллюзий. И, как прилежный ученик, он отправился за новым уроком. Смотреть, слушать, чувствовать тех, кого с трудом смог создать. Люди, величайшее творение… Величайшая боль.

Лишь к концу недели он понял, что с ними было что-то не так. Эта деталь была неосязаема, неуловима настолько, что Николай не мог с уверенностью сказать – а была ли?

Вот перед ним дом, населенный людьми. Вот семья, отводящая ребенка в сад, спешащая на работу. Вот студент, проспавший первую лекцию. Вот усталый дворник, почти выронивший свой инструмент, потому что впервые залюбовался растаявшим в облаках рассветом. А вот сварливая бабка у подъезда, которую мучила бессонница, и теперь она злобно ворчала вслед каждому прохожему…

Такой привычный мир, такой нормальный, так похожий на тот, который он когда-то считал своим. И все же чего-то не хватало. В окружении ли, в разговорах, в мыслях? В том, как редко дворник поднимал глаза к небу?

Будто город, такой шумный и реальный, окутывала сонная пелена. И он шумел не на той пронзительной ноте, где отбивает ритм пульс жизни. Он вплетал в себя, лишая выбора и воли, заставляя следовать заранее прописанному сценарию…

Испугавшись, этот мир Николай закончил сам, так и не поняв, в чем была ошибка. Была ли?

III.

Марта продолжала приходить почти ежедневно. Иногда она просто рекомендовала книги, иногда просила создавать предметы. После полностью ожившего города – она давала передышку.

И терзаемый десятками противоречивых чувств Николай был ей благодарен. Он больше не спрашивал о ее конечной цели. И больше не хотел знать, что будет завтра. Впервые за свой недолгий срок он жил мгновением. И этот новый ритм успокаивал кровоточащее сердце.

Снег за окном иногда прекращался. В эти редкие дни Николай любил гулять. Он не знал, насколько велик этот лес, но до границы не удалось дойти ни разу. Сосны сменялись дубами, березами и елями, также усыпанными белоснежным покрывалом, – картина почти не менялась. И, куда бы он ни шел, в конце пути его ждал все тот же дом.

Есть ли что-то еще в этом мире, кроме бесконечной зимы? И где жила сама Марта?