Грани пустоты

Марта молчала долго, видимо, дочитывая главу. И он не понимал, в том ли дело, что она не знает ответа и не хочет признавать это вслух… Или в том, что его вопрос стал очередной ошибкой. Лишней фразой, которая разрушит мнимую идиллию этого дня.

Страницу спустя она оторвалась от чтения, аккуратно вложила в книгу закладку и убрала ее на стол. И только после подняла на него спокойный взгляд:

– Когда ты стираешь карандашный рисунок с листа бумаги, что с ним происходит?

Николай неловко дернул рукав свитера и замялся. Ответ напрашивался сам собой, и он уже чувствовал ледяную волну паники, которая накроет его в одиночестве. Он пожалел, что поднял эту тему, уж лучше спасительное неведение.

– Он исчезает без следа, – она сама ответила на свой вопрос, устав ждать реакции ученика.

– А как же душа? Ее тоже не существует? Столько людей в твоем мире верили в бога и дьявола, в жизнь после смерти, в реинкарнацию… Так много теорий – простая попытка сбежать от страхов?

Врать тут было незачем – он бы сам выдумал и не такое, лишь бы дать себе хоть каплю надежды.

– Во что бы они ни верили, их больше нет. А я никогда не видела «бога», не трогала души. Знаешь, – она внезапно улыбнулась, – а это интересно, ведь мы можем проверить. Что скажешь? Рискнешь, Николай?

– Я бы не хотел умирать сейчас, – робко ответил он, и Марта рассмеялась.

Вряд ли она предложит ему умереть из-за простого вопроса, хотелось верить. Но он буквально прыжком преодолел оставшиеся шаги до кресла и с облегчением опустился в него, опасаясь, что ноги могут подвести.

– Нам не обязательно искать бога, мой друг. Дьявол всегда был людям ближе.

Блюз о перекрестке

Дым сигар поднимался вверх, смешивался с царящим вокруг смрадным кумаром и медленно падал вниз, создавая густую белую завесу. Все привыкли к этому запаху, которым было заполнено все помещение маленького бара, и лишь Николай постоянно морщился и кашлял в кулак, стараясь не привлекать внимание. Он терпеть не мог подобные заведения и, будь его воля, не провел бы здесь и минуты. Само название на покосившейся деревянной таблице у входа отталкивало. «Пристанищем» хорошее место не назовут. Все время хотелось добавить к названию еще одно слово, которое идеально бы описало это место, – «Пристанище заблудших».

Хотя была причина, которая бы заставила его задержаться. Задержаться и забыть о нещадно саднящих легких, а быть может, и собственное имя на недолгих полчаса.

И причиной этой был юный музыкант, сидящий за единственным пустым столом, который в последний раз подкрутил колки гитары. Тщедушный парнишка, слишком молодой, чтобы ждать от него многого на первый взгляд, в мятой рубашке с засохшими пятнами на рукавах. Давно забытый пиджак валялся где-то за стулом… Но стоило ему тихо кашлянуть, как галдящий зал замер. Он в последний раз поднял голову и оглядел публику.

Этот взгляд Николай пропустить не мог.

Он сам не знал, что ожидал там увидеть. Страх перед выступлением, вдохновение творца, мутный призрак алкоголя? Этот парень был на всех афишах города – юный, талантливый, признанный. Но его глаза не выражали ничего.

Потухший взор прошелся по залу. Он не остановился ни на ком конкретном, не ждал оваций и восхищения, не искал одобрения. Глаза были настолько пустыми, что Николаю показалось, будто на него смотрел мертвец.

А потом его пальцы ударили по струнам, и началась настоящая магия. В первое мгновение мелодия резанула слух, но тут же полилась столь плавно и протяжно, что он почти перестал дышать. Не под стать двадцатилетнему мальчишке зазвучал совсем не юный голос, который ураганом ворвался в самую душу. Быть может, она все же была у Николая…

О боги, что этот мальчишка вытворял с гитарой! Будто у деревянного инструмента было собственное сердце, которое стучало в унисон с пальцами музыканта. Целых полчаса ни единый посторонний звук не нарушал мелодичную исповедь, молитву одинокой пары – творца и его гитары. И вместе с пронзительными звуками музыки рвалась на части сама душа бара.

Когда юноша закончил, еще минуту стояла полная тишина, отдавая дань его таланту. А потом зал разорвался и вновь загудел. Впечатленные посетители наперебой подходили к нему, жали руки и предлагали выпить за их счет. Он не отказывался и лишь однажды бросил взгляд на Николая, будто выделил его среди остальной публики. Будто он мог видеть то, что другим не дано, – один творец заметил другого.

Николай бегло оглядел бар – только он и девушка за крайним столом не подошли поздравить музыканта. Она сидела за столом одна, крутя в руках нетронутый бокал вина, и казалась такой лишней в этом дымном заведении.

Получив все полагающиеся почести и рюмки, с целой охапкой дармового пойла вместо цветов музыкант шумно опустился на стул рядом с Николаем. Пока он садился, одна из бутылок выпала из его рук и разбилась об пол. Но он не обратил внимания ни на дребезг стекла, ни на возмущенные вопли.

Пустой, ничего не выражающий взгляд впился в Николая.