Грани (СИ)

Потом был марш-бросок от каких-то летательных аппаратов, похожих на бесхвостые германские "Готы", они ловко уворачивались от пулемётных очередей, зато осколочные снаряды, поставленные на дистанционную трубку, ссадили две машины на раз. Остальные пятеро отвязались от такой кусачей добычи и отвалили куда-то на восток. Мы поковырялись в обломках самолётов — они не загорелись от осколков и удара о землю, просто развалились на куски конструкции и обшивки, хотя вокруг расплескалось немало горючего. Двухместные продольные кабины, несложные приборы. Пилоты были одеты в тёмно-серые комбинезоны и зеленоватые металлические шлемы. Чего-то, похожего на радиостанции, я так и не нашёл. Или связи у них не было, или они общались как-то по другому. На вид люди, разве что чуть более тонкокостные и небольшие. Как если бы Олег был размером с Марину Попову. А может, спецом в лётчики таких набирают. Движки от удара вылезли из кожухов и развалились на запчасти, но то что они реактивные, можно было понять. Оружие — четыре пушки калибром 37 миллиметров, ещё я нашёл направляющие для ракет, но похоже, что они их где-то раньше выпустили.

Я попросил Фрези нарисовать самолёт, как он выглядел в целом виде, потом составил описание конструкции. На всякий случай, вдруг потом пригодится. В защите танков я насчитал тридцать две дырки, но наполнитель не среагировал на них, он был рассчитан на тяжёлые болванки и кумулятивные снаряды. Странно, что эти летуны так упорно на нас кидались, не могли же они не видеть, что их хлопушки вредят меньше, чем слону дробинка. Может, с кем-то спутали? После трёхчасового привала мы прошли спокойно километров десять и возле основательно раскопанной горы — не та ли самая Магнитная? — напоролись на отряд таких же сталкеров, как и мы сами. Четыре БМП, ПТ-76, два джипа, кажется, "Лексусы" со срезанными крышами, и "Хаммер" с закрашенными американскими звездами на дверках. Они стояли лагерем, но переговоры не получились. Или они сочли нас за армейцев, или просто перепсиховали, я не стал разбираться. Первый выстрел всё равно был не наш. Кто-то засадил из здоровенного гранатомёта, снаружи звонко хлопнула кассета "Шторы", окутывая сектор поражения непроницаемым для головки наведения облаком аэрозоляи поражающих элементов, я дёрнул танк вбок, одновременно отдав команду стрелять. В казённике сидел осколочный, он взорвался между плавающим танком и "Лексусом", разворотив их оба. Вспыхнуло пламя, накрывая полотном горящего бензина ближайшую палатку.

— Отставить огонь! — крикнул я, газуя. Как бы там ни было, а свои, не какие-нибудь железноголовые. Т-95, взревев двигателем, выметнулся на поляну, подпрыгнув, тяжело просел, я чуть не въехал лбом в обрез люка.

То, что я проорал, потом никто не решился даже повторить. Таких загибов я и сам не помнил. Покрыв по всякому всех родственников и самого гранатомётчика, я выскользнул наружу и закатился под танк.

Кто-то всё же не потерял соображения и уже бегал с огнетушителем, кто-то спешно забрасывал бензиновый огонь землёй. А один, прикрывая глаза ладонью, пытался рассмотреть меня. На него развернулись два орудия, пара пулемётов и три АК.

— Стой где стоишь! Бл… никакой дисциплины, разъе. аи! Стой я сказал! Я сам подойду.

Человек среднего роста, в поношенной форме, остановился, отвёл руку с автоматом в сторону.

— Всё, стою.

Я встал, приблизился. Так. Похож на бывшего не то прапорщика, не то лейтенанта. Лет тридцати с небольшим.

— Какого хрена? Кто стрелял? Или непонятно, что вас из танков за пять километров можно прямой наводкой расстрелять?

— Кто стрелял, того уже нет. Накрыло возле "Лексуса".

— Кроме него?

— Пронесло. Сгорела палатка, где никого не было. Вещей немного потеряли и вот… две машины.

— Кто такие, откуда, давно в зоне?

Прапор набычился:

— А ты кто такой, чтобы спрашивать?

— Слушай, дорогой, — я понизил голос. — Это твой раздолбай выстрелил, а не я. Танку пофигу, он и не такое выдержит, но мне неприятно. Что встретился с баранами. Короче, пожар потушен, урон невелик, так что мы квиты.

— Какие квиты, то что, охренел, сопляк?

Я был раза в полтора больше его и наверное он понял, что ляпнул что-то не то, увидев моё меняющееся лицо. Фрези говорила, что я иногда быстро зверею видом, но сам-то себя не вижу в такие моменты.

Прапор поднял ладони.

— Всё, проехали. Беру свои слова назад. Мы здесь с середины лета. После того, как колонну разгромили, прибился к одним. Мыльница, кстати, ихняя была, как и джип. Я на вон той бэхе присоединился. Зовут Костей.

Я протянул руку.

— Валера. Тоже новенькие, но повезло. И друг здесь мой давно обретается. Блэком кличут.

Прапор аж перекосился, как от лимона.

— Встречались, — нехотя протянул он. — Ну и друзья у тебя… головорезы.

Я развёл руками.

— Уж какие есть. Ира! — позвал я. Она знала, что когда я называю её по паспортному имени, обстановка вокруг пока что недружественная, даже если явной угрозы уже нет. — Рисунок самолёта принеси, пожалуйста.

— С такими встречались?

Костя сказал: