Грани (СИ)

Я медлил с ответом, не понимая происходящего.

Она подошла ближе, настолько, что я рассмотрел спешно накинутый на плечи светлый платок.

— Зачем ты уходишь?

Глаза девушки дрожали, метались по мне взглядом.

— Слишком многое поставлено на кон. Жизнь моих людей, моего народа. Там, откуда я — я неопределённо махнул рукой — сейчас решается… я даже не знаю, как назвать то что происходит. Для тебя это всё чуждо и непонятно, скорее всего.

— Там война, да? Дедушка рассказывал мне, что такое война. Это когда люди убивают друг друга.

— Убив сейчас десяток, может сотню, я спасу многие тысячи. Это я знаю точно.

— Но те, кого ты убил, их уже не вернуть! — она готова была заплакать.

— Ты предлагаешь мне бросить тех, кто верит мне, кто закрывал меня собой? Наверное, твой дед не совсем дружит с головой и честью, да и с собственной совестью.

Девушка задрожала, как от сильного холода.

— Ты ещё ничего не понял?

— Что я должен был понять?

— Это твой мир. Ты стремился сюда всё то время, сколько воевал.

Я пожал плечами.

— Мой мир… Мой мир, может, и не самый лучший, но он мой. И сейчас идёт война за него. Я должен быть там. А на это — я со вздохом окинул взглядом окрестные красоты — я сейчас просто не имею права…

Линия горизонта странно вздрогнула в неверном свете двух лун, размылась. Я сильно моргнул несколько раз, чтобы выдавленные слёзы смочили глаза, вернув им ясность. И всё равно горизонт как-то изменился, стал ближе, что ли.

Девушка обернулась, а когда снова посмотрела на меня, глаза её были полны ужаса. Она пыталась что-то сказать, но слова застряли. Я нахмурился. Происходило нечто, напрочь вываливающееся за рамки моего понимания. Далёкая линия гор стала полупрозрачной, сквозь неё проглянули несколько ярких звёзд. Пространство сворачивалось, как внутренности медленно затягиваемого кулька!

— Иди сюда! — рявкнул я, доставая нож и наклоняясь к утоптанной дорожной земле. — Быстрее!

Девушка медленно покачала головой, но ноги сами понесли её.

— Встань за спину! Из круга не выходи, что бы ни случилось!

Вот и пришло время укрепиться в вере… Ибо кто не укрепится, тем, как когда-то заметил псоглавий шаман, наступит полный и безоговорочный кирдык.

Остриё быстро, как будто ведомое вовсе и не моей рукой, вычертило на окружности руны, замкнувшие нас в кольцо. Голова не работала, я всё делал на автопилоте. Горизонт приближался, поглощая тусклой акварельной дымкой уже соседнюю долину. Стиснув зубы, я полоснул по запястью. Струйка крови щедро пролилась на руны, не впитываясь в землю. Через минуту в голове немного помутилось, в висках застучали молоточки.

— Ты убиваешь себя! — сдавленно выкрикнула из-за спины девушка.

— Не дождёшься… — сказал я, ощущая, что сознание куда-то отплывает. Но перед тем, как окончательно отрубиться, я увидел, как вокруг нас вспыхивает потрескивающий яркий кокон.

Перед глазами всё плыло и извивалось разноцветными узорами. Нос обонял изрядную вонь потной шерсти. Голова трещала, а правый глаз не открывался, залитый чем-то густым и уже почти засохшим. Я провёл по лицу рукой. Не зря меня меднолобым иногда называли — на лбу была мощная шишка. В сумеречном влажном свете просматривались деревья.

Так… Значит, всё это время я провалялся здесь, посреди Тропы, в объятьях трёхметрового шерстистого дядьки? А идиллическая деревенька в горах? От удара по лбу образовалась?

Я посмотрел на левое запястье. Оно было тщательно перевязано плотной чистой тканью. Не бинтом из медпакета. С трудом приподнявшись на руках, я сел. На моих ногах покоилась здоровенная башка лесного чудища с торчащим из левого уха мечом. Фляга на поясе уцелела. Я плеснул на ладонь холодного разведённого вина, кое-как обтёр полой кителя лицо.

Рядом послышалось всхлипывание. Голова поворачивалась с трудом, шея ныла как один большой зуб. Возле отлетевшего в сторону ранца сидела давешняя внучка старосты лубочной деревеньки. Ну да, кому же, как не ей было перевязать руку… Вполголоса матерясь, я высвободился. Голова монстра весила пуда полтора, наверное.

После приличной контузии мозги соображали отвратительно. Да и потеря доброго литра крови просто так не проходит. Я приложился к фляге, высосал половину, протянул девушке.

— Пей.

Она подняла голову. Испуг, ненависть, боль — всё смешалось в этом бешеном взгляде.

— Зачем ты это сделал?

— Что?

— Ты создал мой мир, создал меня. И уничтожил его. Зачем ты оставил жить меня, забрав с собой?!

Если бы у неё были силы вскочить и наброситься на меня, она бы наверняка так и сделала. Я невольно попятился, сел на поверженную тушу.

— Я что, бог, создавать и разрушать миры одним махом?

— Я не знаю, кто ты. Я могу только понимать, что произошло.