Грани Сингулярности

— Одну книгу. Она раньше принадлежала моему прадеду. Дело в том, что это была очень необычная книга. Впрочем, как и мой дед. Когда мне было лет десять, он еще был живой и такой старый, что никто в точности не помнил его возраст. Ходили даже слухи, что он был колдуном. А эта книга, которая мне нужна — книгой заклинаний.

— Вау!

— Никаких «вау»! — рыкнула на него бабка. — Обычный шарлатан был, дурил народ! Хотя пару фокусов он действительно умел, — неохотно признала Молчанова. — Я плохо помню то время, но, по-моему, он лечил людей и животных, даже мог дождь вызвать или что-то вроде того. И он всегда, когда колдовал, держал при себе эту книгу и читал вслух непонятные рифмованные фразы.

— На неизвестном языке древних цивилизаций! — Люцик по-детски радовался началу такой мистической истории и сыпал теориями пополам с предположениями.

— На польском языке, балбес! Дед сам из Варшавы родом был, а в нашей деревне никто по-ихнему не говорил. Потому и не понимали, чего именно он бормочет! Ну, разве что приблизительно, все-таки родственные языки.

— Все равно здорово!

— «Здорово, здорово»! — передразнила Молчанова. — Это только на первый взгляд, а в итоге мой дед ото всех этих штучек умер!

— Ой…

— Когда мне исполнилось десять лет, в нашей деревне начали происходить непонятные вещи. По вечерам некоторые люди видели из окна фигуру очень крупного медведя, стоящего на опушке леса. Непонятно, откуда он вообще взялся в подмосковных лесах, где тогда не то что медведей, а даже лис сложно было встретить. Но, тем не менее, медведь каждую ночь выходил из леса, и с этим ничего нельзя было поделать. Он смотрел на деревню, но близко не подходил. Первое время. Потом в деревне начала пропадать живность. Наши мужики выбегали с ружьями на шум, стреляли во все тени, но этот медведь был неуловим как черт! — в глазах Молчановой появились огоньки, рассказывать она стала все вдохновеннее и вдохновеннее. Чувствовалось, что в ее памяти хорошо отложились те события. — И засады на него устраивали, и мясо отравленное подбрасывали — все без толку. В итоге решили все наши мужики дружно пойти в лес, найти его логово и там пристрелить. Собрали на несколько дней еды, пригласили соседей из окрестных деревень — им тоже от медведя доставалось — взяли собак и ушли в лес. Спустя день, как мы остались одни, медведь неожиданно заявился в деревню к нам. Ходил по улицам, заглядывал в окна, словно кого-то искал. Мы все, как сейчас помню, жутко перетрусили, думали, вот-вот начнет ломиться. Под вечер он ушел, так никого и ничего не тронув. На второй день повторилось тоже самое, а на третий он явился окровавленный, с подстреленной задней лапой и жутко злой. Раскатал по бревнышку соседний с нами дом — только представь, крепкий такой домина был, но всего за минуту ничего не осталось. Жильцы попрятались в погребе, и медведь их преследовать не стал. Только разломал еще сарай, разогнал всю живность, потоптал грядки и опять ушел в лес. А этим же вечером вернулись наши охотнички. Логова так и не нашли, но с медведем один раз переведались. Что самое интересное, тот охотник, что медведя ранил, как раз и был хозяином того дома, который косолапый разломал. В итоге, после всех споров, решили идти к колдуну.

— А почему сразу к нему не пошли? Взяли бы его охотники с собой, а он там и… — сказал Люцик.