Грани судьбы

— Только учти: в следующий раз потянет на подвиги — сначала предупреди меня, а потом действуй, — Сашка тщетно старался сохранить хоть какие-то остатки строгости. Напрасно. Осознавший, что его простили, Серёжка старшего друга уже больше не опасался. Но, тем не менее, абсолютно честно ответил:

— Ага.

И всем стало понятно, что обещание это он наверняка не сдержит. И не потому, что обманывает, а из-за того, что способен влипнуть в такую историю, когда предупреждать кого бы то ни было времени уже нет. Остаётся только пять секунд на бросок, как тогда в Кусачем Лесу.

Но это уже будет другая история. А сейчас Женька улыбнулся и сказал:

— Вот теперь я спокоен. Счастливо!

Мальчишка выбрался наружу, они с Анной-Селеной ещё раз обернулись, махнули рукой оставшимся, а потом прошли в ворота сада, уже не оборачиваясь. Сидевшие в троллеконке молча провожали их взглядами, пока зелень деревьев не скрыла детей из виду. А когда скрыла — продолжали сидеть всё так же молча. И лишь когда тишину нарушил бодрый голос Гиви:

— Аой, дорогие, ехать надо. А то на поезд опоздаем.

— Поехали, — вздохнул Мирон. На душе было не тревожно, но очень тоскливо.

Небольшая площадка с солнечными часами оказалась совсем рядом со входом в парк. Узкая аллея уходила дальше вперёд, вправо и влево между кустарником пролегали узкие тропинки.

— Ну, что, разбегаемся? — деланно спокойно поинтересовался Женька.

— Ага, — кивнула Анна-Селена. — Счастливо тебе. Давай.

И девочка пошла по аллее.

— Давай, — произнёс ей в спину Женька, сворачивая на тропку.

Всё-таки обидно. Серёжку вон поцеловала, могла бы и его поцеловать. Или хотя бы попрощаться потеплее. Ну, да, всегда внимание героям, а злыдням — так, пара слов мельком. Обидно.

Ладно, не больно-то и нужно Женьке её внимание. Пигалица-малолетка. Ей ещё в куклы играть. А Женька уже большой, у него переходный возраст. Пора заводить себе серьёзную подругу, как это сейчас модно называть гёрл-френд. И, уж конечно, постарше Анны-Селены, и поумнее. И по красивее… Только вот, всё равно обидно. Ой!

Нельзя уноситься в мечты, когда идёшь среди кустарника. Какая-то ветка сильно хлестанула мальчишку по лицу. Женька машинально утёрся рукавом спортивной куртки, порадовался, что нет крови, а потом остановился как вкопанный. Откуда куртка? Киевская одежда осталась где-то в Торопии, в парк он вошел в жакете и средневековых штанах. А сейчас на нём снова был синий тренировочный костюм и кроссовки. Женка нагнулся, глянул на правую коленку. Даже выцветшее пятно от краски на своём месте. В гараже у Прокопчука, когда с мопедом возились он себе на колено краской ляпнул. Сколько потом растворителем не тёр — слабый след всё равно остался. Хорошо хоть, если особо не приглядываться — то незаметно. Тётя не приглядывалась, а дяде Тарасу — и вовсе всё одно.

Значит — он всё-таки вернулся? Мальчишка бросил взгляд по сторонам. В просвет между кустами виднелся Зелёный театр…