Грани судьбы

Мальчишка повис в полуметре от пола. Флип заклинил ворот, а Овермарс, присев, деловито защёлкнул на лодыжках вделанные в стену железные кольца.

— Ну что, может быть, станешь говорить? Хватит героя из себя изображать.

Серёжка молчал. Бодак наотмашь хлёстко ударил мальчика по лицу тыльной стороной ладони.

— Будешь говорить, всё равно — будешь!

Наверное, палач был прав. Мальчишка чувствовал себя на последнем пределе. Боль настолько измочалила его, выпила все силы, что он уже не мог сопротивляться. Вот ещё немножечко — и он закричит от невыносимой муки. Закричит, а потом расскажет им всё, что они хотят. Потому что он, Серёжка Яшкин — не герой, а обычный мальчишка. Ну, нету у него сил терпеть, нету, нету! То есть, сейчас пока есть, а потом — не будет. Совсем скоро их не будет. Но сейчас пока есть. И сейчас пока он терпит и молчит. Пока не так больно. Пока ещё не раскалились иголки. У него есть ещё время, хоть немного, но есть. Минута, две, может быть, целых пять… Сейчас он всё готов отдать за пять минут тишины.

— Готово, отец Бодак!

Подмастерье клещами вытащил из жаровни вчерашнюю иголку, белую от накала, словно спираль электрообогревателя. Серёжка внутренне похолодел и сжался. Страшно было до безумия. Как уж тут не заговорить…

Если мелкого мыша взять, и тихо, не спеша, Натыкать в него иголок, то получите ежа…

Всплыло вдруг из памяти начало считалки.

— Что ты там бормочешь? — напрягся Бодак. Разумеется, палач ничего не понял: откуда ему было знать русский язык. Флип мялся рядом с ним с клещами в руках.

— Ёжиков надо делать из мышей, а не из волчат. Плохие из вас волшебники, — пояснил мальчишка.

Палач и подмастерья недоумённо переглянулись.

— Бредит? — предположил один из помощников. — Ума от страха лишился?

— Притворяется! — решил отец Бодак. — Думает, что помилуем. Не выйдет.

Он повернулся к Флипу.

— Давай!

Боль пронзила мальчишку от ноги до макушки. Серёжка дёрнулся всем телом, а потом бессильно повис на ремнях.

На приключенческий фильм или книгу происходящее совсем не походило.

Женька ожидал, что отряд Йеми вылетит из переулка с шумом и грохотом, кто-нибудь с ходу зарубит стражников, раньше чем они успеют поднять свои тяжелые алебарды, а остальные ворвутся в караулку расправятся с остальными, раз уж местные воины настолько тупы и ленивы, что даже взрыв в городе не заставил их толком задуматься. Подумаешь, ещё двое к воротам вылезло. Утром, когда телеги потрошили, весь десяток под аркой шустрил, а сейчас снаружи только четверо. Тем проще будет с такими вояками справиться.

Но получилось совсем иначе. На площадь перед воротами не торопясь выехал Йеми, перед которым сидела насупленная, но вполне и живая Риона, а следом за ним — Теокл и Соти. Увидев Женьку и Анну-Селену, путники подъехали к детям. Лошади храпели и недовольно фыркали, но слушались седоков.

Если бы всё это происходило быстро, мальчишка, наверное, испугался бы, что остальные погибли в бою, а сейчас даже не знал, что и думать. Из вчерашних разговоров выходило, что им предстоит улепётывать, как с пожара, а сегодня взрослые вели себя, будто собрались на шашлыки, да ещё и не определились до конца: ехать в лес или ну его нафиг.

— Здравствуй, Риона, — улыбнулась подруге Анна-Селена.

В глазах у рыжей, наконец, мелькнуло что-то живое.

— Анна?

Вампирочка кивнула.

— А твой друг — тоже здесь?

Улыбка у Анны-Селены сразу потухла.

— Скоро будет здесь, — пообещал Йеми. — А пока, садитесь на лошадей, ребята.

Бородатый священник протянул к Женьке руки. Мальчишке было немного неприятно, что его как маленького, втаскивают на коня, но самостоятельно взобраться он бы всё равно не сумел. С пони или мулами управляться было несложно: закинул ногу и садись, они же маленькие, да и вампиров не дичились. А к лошадям подросток старался близко не подходить, слишком агрессивно они на него реагировали. Хотя сейчас четвероногие друзья человека демонстрировали прямо-таки олимпийское спокойствие, похоже, не обошлось без волшебства.

Пока он тормозил, Анна-Селена с помощью Соти проворно взобралась на лошадь и уселась перед изонисткой. Кто-то из стражников, наблюдая за неумелыми действиями детей, радостно загоготал, остальные подхватили.

— Что ты ржешь, мерин бородатый?! - Соти направила лошадь прямо на вооруженных гвизармами воинов. — Ишь, хлебало раскрыл, чтоб тебе туда ворона влетела!

— Молчи, старуха! — рявкнул стражник.

— Я старуха? — оскорбилась до глубины души изонистка. — Это я-то старуха?

— Бабушка не старуха! — со слезами в голосе выкрикнула Анна-Селена. С её стороны это было чистой воды импровизацией, как и тогда, у домны Ветилны. И снова получилось удачно. Стражники расхохотались пуще прежнего.

— Да как у тебя язык-то поганый повернулся такие слова почтенной женщине сказать? Да чтобы глаза твои бесстыжие повылазили. Мало, видать, мамка твоя тебя в детстве хворостиной-то воспитывала.

— А ты, бабка, его сейчас воспитай, — посоветовал другой стражник с похожей на спелую ягоду родинкой под правым глазом.

— Я б и воспитала…