Грани веков (СИ)

При виде Ярослава они почти синхронно улыбнулись, и один любезно придержал ему дверь.

Чего, интересно, они тут забыли в такую-то рань? Хотя, возможно, работают в одном из офисов неподалеку, а здесь снимают жильё. Или, наоборот, мотаются на машине через всю Москву, и хотят успеть на работу до утренних пробок…

Дом был старый, сталинской застройки, с высокими этажами и медлительным скрипучим раритетным лифтом.

С лязгом захлопнув за собой тронутые ржавчиной двери, Ярослав вдавил кнопку этажа и кабина, скрежеща, медленно поползла вверх, преодолевая один пролет за другим. Наконец, на последнем этаже лифт с грохотом остановился и, конвульсивно дернувшись, замер.

На лестничной площадке было всего три двери, самая древняя из которых, обитая старомодным дерматином, принадлежала, по-видимому, бабке.

Электрический звонок, судя по всему, давно вышел из строя — из-за двери не доносилось ни звука.

Выждав немного, Ярослав постучал. Тишина. Раздосадованный, он забарабанил кулаком по косяку. Ну, точно — спит! Стоило только мотаться туда-сюда…

Он уже собирался уходить, когда за дверью раздались шаркающие шаги.

Звякнула дверная цепочка, однако хозяйка явно не спешила открывать. Наверняка стоит и разглядывает в глазок, кто там. Как будто в это время может быть кто-то еще, кроме бригады, которую сама же вызвала! Если вообще об этом помнит…

Ярослава охватило усталое раздражение. Какого ляда бабка тянет?!

Он снова постучал.

— Убирайтесь! — неожиданно прозвучало из-за двери.

— Что? — Ярослав опешил.

— Убирайтесь, я вам сказала! — надтреснутый старческий голос срывался на фальцет. — Я сейчас вызову милицию!

Ясно. Ярослав вздохнул. Похоже, у бабки проблемы не только с памятью. Самое досадное, что, если сейчас развернуться и уйти, не факт, что не вызовет снова.

— Вы скорую вызывали? — осведомился он.

— Скорую? — бабка замолчала, словно что-то припоминая.

— Скорую помощь, — нетерпеливо повторил Ярослав. — Вызывали, или нет?

После непродолжительной паузы дверь немного приотворилась. В образовавшейся щели появилось настороженное лицо старухи.

Ярослав помахал рукой.

— Так вы — врач? — осведомилась старуха, окидывая его подозрительным взглядом. — Один?

— Фельдшер, — буркнул Ярослав. — Вам помощь нужна медицинская?

Старуха пристально изучала его лицо. Наконец, приняла решение и, звякнув цепочкой, открыла дверь шире.

— Заходите, молодой человек.

Она посторонилась, пропуская его внутрь, и тут же захлопнув дверь, защелкала замками.

В прихожей царил полумрак. Коридор, в котором они находились, был широким и длинным, но расположенные вдоль стен остатки старинного гарнитура, полки и кресла, заваленные кипами бумаг, старых журналов и еще каким-то древним хламом, делали его настолько узким, что пройти по нему с ящиком в руках можно было лишь боком.

Пробираясь следом за кутающейся в старую шерстяную шаль старухой, он чихнул, подняв облако пыли с вазы с засохшими цветами.

Однако, несмотря на беспорядок и запустение, квартира, по современным меркам, была роскошной — судя по количеству дверей, бабка жила минимум в пяти комнатах — просторных, с высокими потолками и широченными окнами.

В гостиной стоял застарелый въевшийся запах кошачьей мочи, рассохшегося дерева и старости.

Здесь, однако, было светлее и чище — свет падал из огромного, во всю стену окна, частично прикрытого тяжелыми портьерами.

Покосившаяся деревянная тахта с подушками, накрытыми узорчатой салфеткой, деревянный стол овальной формы, уставленный коробками с шитьём и стопками газет и журналов, традиционный сервант в углу с чайным набором и пожелтевшими фотографиями в рамках.

В противоположном углу, из-под линялого полотенца, на Ярослава строго и печально взирал лик какого-то святого.

Старуха опустилась на край тахты и кивнула Ярославу.

— Присаживайтесь, молодой человек. Извините за резкость, я приняла вас за одних из этих… Которые ходят по квартирам.

— Ничего, бывает. — Ярослав взялся за стул с высокой резной спинкой и потрепанной серой подушкой на сиденье, но чуть не выронил его от неожиданности, когда подушка внезапно ожила и с недовольным мявом сиганула на пол, а затем — под тахту.

— Зараза! — вырвалось у него, на что старуха неодобрительно поджала тонкие губы.

— Представьтесь, пожалуйста, — бросил Ярослав, пытаясь скрыть досаду за испуг.

— Беззубцева Лукерья Филипповна, — с достоинством промолвила старуха.

— Год рождения?

По лицу старухи пробежала тень.

— Одна тысяча девятьсот…

Она нахмурилась, шевеля губами.

Забыла, что ли? Определенно, с памятью у неё проблемы. Ладно, потом выясним.

— Сколько полных лет? — уточнил он вслух.

Беззубцева выглядела неуверенной. — Семьдесят… семьдесят пять, — пробормотала она.

— Хорошо выглядите! — подбодрил её Ярослав.

Действительно, для своего возраста, сохранилась неплохо. Осанка прямая, лицо почти без морщин — если бы не строгий пучок седых волос и старомодная шерстяная шаль, в которую она куталась, ей можно было дать и меньше.

— На что жалуетесь? — спросил он, извлекая из ящика тонометр с фонендоскопом.

Беззубцева непонимающе уставилась на него.