Граница безмолвия

Штабс-капитан уже порывался приказать, чтобы жилища Орканов перенесли на базу, но, вспомнив, что каркасы трех яранг им должны доставить из Лапландии вместе с войлочными покрытиями и оленьими шкурами, решил не торопиться. Распорядившись, чтобы тунгусы отправлялись на строительство бункера, он пообещал, что через пару дней вновь пошлет их на стойбище, всех троих, дабы занялись ремонтом походных жилищ и для начала перенесли их поближе к базе, прямо к восточному хребту, отделявшему аэродром от пастбищной низины. Пять яранг — это уже имитация настоящего стойбища. Заметив их, любой пилот советского самолета-разведчика лишь приветственно помашет крыльями. Лучшей маскировки не придумаешь.

— Считаешь, что ни весной, ни этим летом никто в ярангах не останавливался? — на всякий случай поинтересовался обер-тунгус.

— Никто, господин комендант.

— Почему так уверен?

— С прошлой осени в огнищах яранг костров никто не разводил, господин комендант, — твердо заверил его Нерген, считая, что этих слов достаточно.

3

Сразу же после обеда радист доложил, что на подходе к базе появились «Черная акула» и «юнкерс», которые шли в сопровождении двух «мессершмитов». Как потом выяснилось, на сей раз звено шло не над полярными морями, а по специально проложенному «безлюдному» материковому маршруту, который значительно сокращал путь между «Северным призраком» и «Норд-рейхом» и который германские пилоты сейчас контрольно отрабатывали.

Кротов немедленно объявил по базе высшую степень готовности, бросив весь гарнизон на подготовку посадочной полосы, а также «рулежной», как называли её авиаторы, дорожки, подводящей к местам стоянок самолетов.

Первыми приземлились «мессершмиты», затем транспортный «юнкерс», и только потом, убедившись, что посадки получились удачными и состояние аэродрома нормальное, на полосу со стороны реки зашла громадная «Черная акула».

Пока гарнизон вместе с экипажами освобождал фюзеляжи самолетов от грузов, среди которых были и старательно упакованные яранги, барон фон Готтенберг решил ознакомиться с базой. Он молча осмотрел выдолбленные отбойными молотками под скальными карнизами авиационные капониры, ознакомился с бункер-казармой, один отсек которой был отведен под радиостанцию, и с пока еще недостроенным подземным складом. Придирчиво, но все так же молчаливо, ознакомился и со штабным домиком и лабазом. А еще прошелся по посадочной и рулежной полосам, которые «норвежцы» опять накрывали маскировочными сетями и приваливали по краям камнями, чтобы их не сорвало ветром.

— Считайте, что командование вами довольно, гауптман Кротов, — расщедрился он наконец на похвалу, когда все офицеры собрались в большой комнате штабного домика, именуемого обитателями базы «кают-компанией». — Я со спокойной совестью могу доложить Гиммлеру, что секретная база в Западной Сибири полностью готова к выполнению любых заданий командования. Вы и инженер-лейтенант Шнитке награждены Железными крестами, которые поручено вручить вам в том случае, если не появится серьезных замечаний к состоянию «Норд-рейха». Они не появились. Будем считать, что первый этап операции «Полярный бастион» завершен, господа.

Пока он вручал кресты, его адъютант унтерштурмфюрер СС Ко-нар открывал предусмотрительно прихваченную с базы «Северный призрак» бутылку шампанского.

— Кстати, как завершился ваш рейд на русский караван в проливе Югорский Шар? — поинтересовался штабс-капитан, когда затихли Поздравления присутствовавших офицеров.

— Удачно. Появление в тех краях целой небесной армады оказалось для русских моряков полной неожиданностью. Даже заслышав, что со стороны материка приближается звено наших самолетов, они не объявили воздушной тревоги, а с любопытством рассматривали самолеты, летевшие откуда-то со стороны Полярного Урала. Опомнились же, когда мы устроили над ними небесную карусель. Два судна были потоплены, ледокольный буксир серьезно поврежден и спасался в фиорде, а небольшой военный корабль сопровождения то ли случайно сел, то ли командир выбросил его на прибрежную мель у острова Вайгач[40].

— И вы не доконали его? — блеснули глаза у командира горных стрелков обер-лейтенанта Энриха.

— Могли бы добить, но возникла опасность появления советских истребителей, поэтому решено было не увлекаться.

— Жаль, я бы не отказал себе в таком удовольствии.

— Если я верно понимаю, вы тяготитесь пребыванием на этой базе, Энрих? — явно попытался поставить его на место барон.

— Думаю о том, с каким стыдом стану вспоминать в Германии, в кругу фронтовых офицеров, прибывших из-под Москвы или Ленинграда, как вместе со своими солдатами устанавливал яранги на ненецких, тунгусских или еще каких-то там стойбищах сибирских аборигенов.

— К чему подробности, обер-лейтенант? — попробовал усмирить его Кротов. — Будете рассказывать, как действовали в глубоком тылу русских в составе разведывательно-диверсионной группы.

— Издеваетесь, гауптман?! — готов был вспылить этот чахоточного вида рыжеволосый саксонец.