Граница горных вил

— Да, в самом деле, познакомьтесь. Его зовут Андре. А мою дочку — Карин. С Андре ты будешь говорить по-шведски, а не на этом вавилонском жаргоне. Он знает языки, как говорят.

— Да. Это мне нетрудно. Один мой друг по происхождению швед, и нам велели по очереди разговаривать между собой по-шведски и по-французски. Ну и так далее — в смысле, с другими языками. Кстати, с Карин можно было бы тоже так заниматься. Хорошо бы азбуки достать и книжки с картинками.

Ивор уставился на него с изумлением, переходящим в оторопь.

— Нет, может быть, кто-то с нею занимается, а я суюсь, — сказал Андре смущенно.

— Никто с ней не занимается, — ответил Ивор с горечью. — Приходит Мейбл, медсестра; я ей плачу. Работы у нее немного — тут болеть не положено. Она присматривает за Карин. Умывает, в вещичках разбирается, укладывает спать. А Карин бегает за ней весь день, как собачонка. И дышит этой дрянью. Надо бы сказать ей… Сегодня Мейбл отпросилась на танцульку, а я забыл, и вот пожалуйста…

— Пожалуйста, — эхом откликнулась Карин (нельзя все же сказать, что ее не воспитывали). — Расскажи мне про вилу.

Ивор взглянул на часы.

— Ее пора укладывать. Ты ужинала?

— Да. И молоко пила. Пожалуйста, мне сказку…

— Расскажешь ей про вилу?

— Конечно, расскажу. Я тебе вилу нарисую, пока ты будешь умываться! У тебя есть карандаши какие-нибудь и бумага?

Андре нарисовал Бет на празднике, в короне и длинном золотистом бальном платье — большой яркий рисунок, немедленно привешенный на коврик над кроватью. Карин на этом не успокоилась и потребовала еще и «ту вилу». Он набросал простым карандашом головку спящей Саньки — то, что не успел даже для себя зарисовать, а только запомнил. Последнее, что запомнил в Лэнде. Такое безмятежное, счастливое и детское лицо, какое днем, пожалуй, не поймаешь. Значит, ее здесь нет. Что ж, и на том спасибо. «Раз я жив, значит, и она жива», — так он себе сказал, хотя спокойнее ему не стало.

— Она спит? — удивилась Карин.

— Да, и ты спи.

— А ты не исчезнешь?

— Надеюсь, что нет. Я постараюсь.

Когда Карин уснула, Ивор отвел Андре на кухню, такую же стильную и большую, как все в его доме, и почти насильно заставил есть то, что доставили от повара первого яруса.

— Вначале, — сказал Ивор, совершенно не таясь, — я был уверен, что Карин скоро уйдет отсюда и будет жить где-нибудь наверху. И оборудовал себе нормальный дом со сменой дня и ночи — чтобы она не отвыкала. Хотел учить ее — какое там… Некогда, и вообще…

Андре рассказал ему про камеру во втором ярусе, вытащил из кармана ключ, сам удивляясь, что он цел.

— Нет, — отрезал Ивор. — Не сейчас. Я не могу подлаживаться под их расписание. Пока останешься здесь и будешь работать в смену со мной. У нас всего одна машина, а другую, если и купят, все равно внизу ставить нельзя. Машине нужна вентиляция. Пока спи. Когда закончу свою работу — разбужу.

— Как здесь с водой? — спросил Андре.

— Соображаешь, — ответил Ивор. — С водой здесь плохо. Но не у меня. У меня свой резервуар, и он всегда наполнен. Я слежу за этим.

— И можно вымыться?

— Можно. Сейчас дам тебе полотенце. И на ноги что-нибудь, чтобы ты не топал здесь своими башмаками. Да, кстати, что это за лохмы у тебя?

— Ну, так… Могу косичку заплести.

— Что? Ты вообще… нормальный?

— Да, вполне. Разве что, может быть, по здешним меркам немного не от мира сего.

— Насчет «немного» ты погорячился, — проворчал Ивор, глядя очень недоверчиво. — А кольцо тебе на что?

— А я женат. Ну, обручен… Невеста у меня, — сказал Андре и опустил лицо, почувствовав, что краснеет.

— Понятно. Хорошо. С кем не бывает? Но лохмы-то тебе зачем? Невесте нравятся?

— Но я художник. Это как-то принято…

Ивор фыркнул что-то вроде «детский сад» и вынес приговор:

— Вот тебе ножницы. Намочишь волосы — отрежь примерно до ушей. Я завтра пришлю мастера, чтобы привел тебя в человеческий вид. Тедди тебя не дразнил?

— Да нет. Он вроде и не заметил.

— Или решил, что ты совсем больной. «Ку-ку». Ладно. Если тебя без моего ведома вдруг отправят в жилой ярус, закройся изнутри в своей каморке и никого не впускай. Понял? Никого. В армии ты, конечно, не служил и в тюрьме не сидел… Ну, может быть, еще получится немного поучить тебя драться.

— Спасибо. Драться я как раз умею, — сказал Андре, — только сил пока маловато.

За базу данных Ивор засадил его только с утра. И продержал на этом деле так долго, как смог, — месяца три.

Альбер все это время в подземелье не показывался и к пленнику интереса не проявлял. Как говорили, он вообще куда-то укатил — на «переговоры с деловыми партнерами». Только позванивал время от времени то одному начальнику, то другому, узнавал, как идут дела, и все. Это давало Андре шанс на выживание — так считал Ивор.

Отсутствие хозяина затягивало, например, покупку второго компьютера.

— Они откуда-то прослышали, что если два компьютера соединить, то будет уже сеть, — сообщил Ивор.

— Ну, будет, — отозвался Андре из-за горы отчетов. — И что же?

— А то, что сеть — это Интернет. Значит, ты сможешь выйти в него и на весь мир рассказать, что тебя украли. И еще что-нибудь расскажешь обязательно.