Граница горных вил

На следующий день ему действительно выдали синий комбинезон и повели на обещанный допрос, хотя Андре и стоял-то с трудом, и ходил шатаясь. У «генералов» (он продолжал называть их про себя именно так) это вызвало раздражение. Они вынуждены были усадить его на табуретку, что явно нарушало местный этикет и протокол. Здесь, судя по всему, считалось, что сидеть — это привилегия высокопоставленных лиц. А уж сидеть в сторонке, развалясь, закинув ногу на ногу, с презрительной миной на физиономии — такое разрешалось, видимо, только акционерам компании. Ни один «генерал» не позволял себе сидеть, как Ивор Стрем.

Обстановка комнаты, в которой происходил допрос, была как бы изъята из другого времени и поражала канцелярской допотопностью. Тяжелые шкафы и занавесочки на стеклах (от чего? Солнца здесь не бывало); лампа со стеклянным зеленым абажуром; скрипучие деревянные стулья; грандиозный письменный стол с мраморным чернильным прибором — генералы сидели за ним в ряд. Там, где в нормальном помещении были бы окна, из-за зеленой шторки выглядывала политическая карта мира.

Андре рассматривал кабинет с изумлением и не сразу обратил внимание на генералов. Им это не понравилось.

— Что вас так удивляет, молодой человек? — проскрипел старичок — генерал.

— Стиль, — доброжелательно объяснил Андре. — Пытаюсь понять, что это больше напоминает: Третий Рейх или товарища Сталина. Хотя, конечно, стилистически они очень похожи, особенно на таком… рядовом уровне.

Старичка передернуло. Ивор едва заметно усмехнулся и покачал головой: слишком опасно, мол, не стоит их дразнить. Андре старался не смотреть в его сторону и сосредоточился на генералах.

Они зашуршали бумагами. Опросный лист был распечатан на машинке под копирку. Главный генерал смотрел в первый, черный экземпляр, остальные — в фиолетовые копии (их было как раз пятеро — без Ивора). Стилистически это вполне соответствовало обстановке.

Ивору не дали опросный лист, и он был удивлен вопросами, хотя старался этого не показать. Почти все они касались щита, его устройства, радиуса действия и прочего в том же роде, например, защищает ли он от газов.

— Он защищает от всего, — сказал Андре.

— На каких принципах основано его действие?

— Как бы сказать? Ну, полагаю, на магических.

— Что значит «полагаю»? — рявкнул главный начальник (самый квадратный из всех и сидел в середине). — Ты знаешь или нет?

— Я художник, господа. Меня не особенно интересовали все эти принципы.

— Вы изучали их в своей школе?

— Смеетесь? То есть — конечно, нет. Такие вещи в школах не проходят. Я думаю, что это тайна.

— Этот щит у тебя при себе?

— У меня его забрали.

Ивор лениво поднялся с места, раскрыл пакет, лежавший у него на коленях, и выложил на стол перед генералами ремень, кольцо, мешочек с медальоном.

— И где же он?

— Тут, в футляре, — Андре указал на медальон.

Главный генерал собственноручно развязал ладанку и вытащил из футляра маленький портрет — поразительно живой и поразительно красивый.

Сам Андре говорил, что в тот момент ему позарез нужно было видеть свой незаконченный шедевр. Как будто один взгляд мог заменить и воздух, и глоток воды, которого ему мучительно не хватало и о котором он решил не просить.

— Что это? — спросил генерал-начальник.

— Головка вилы, — заявил Андре.

— Что значит — «вилы»? — грозно спросил генерал.

— Это трудно объяснить. Вы можете мне не поверить. Просто передайте тому, кто составлял для вас вопросы, — ответил Андре. — Он сообразит.

Генерал-начальник начал злобно краснеть, но сдержался.

— Хорошо. Продемонстрируй, как он действует.

— Здесь он не будет действовать.

— Что это значит? — снова рявкнул генерал («Ох, как же в голове задергало», — припоминал потом Андре).

— Все очень просто. Я возьму его в руки или снова повешу на шею. Вы выстрелите в меня — и все. Здесь этот амулет меня не спасет.

— Почему? — вставил словечко Ивор.

— Я полагаю, что мы пересекли границу. Разве нет?

— Какую границу? — подозрительно спросил главный генерал.

— Границу горных вил. Вы запишите. Хозяин ваш поймет. Еще отметьте для него, что живая вила и за границей может разнести, к примеру, гору. Рассердится, топнет ногой — и все. И ничего вы с ней не сделаете. А вот такая — нет.

Генералы несколько оторопели. Они даже не стали отрицать что-либо про границу, косвенно подтвердив то, что рассказывал ночью Ивор. Все уставились на волшебный амулет. Начальник повернул головку, и лицо так очевидно ожило, что генерал едва не выронил ее из рук.

— Осторожно! — вскрикнул Андре. Он вскочил со своей табуретки, но тут же снова на нее упал.

— А почему, собственно? — коварно усмехнулся один из генералов. — Ведь эта вещь не действует?

— Если бы действовала, вы бы не смогли ее разбить. А так вообще-то мрамор очень хрупкий. Жалко будет.

— Жалко? Ну-ну, — усмехнулся генерал еще менее симпатичной ухмылочкой.

— Действительно, красивая вещица, — лениво вступил Ивор. — И очень может быть, что недешевая. А впрочем, раз автор неизвестен, то и недорогая… («Вовремя спохватился, молодец, — прокомментировал про себя Андре. — А то ведь подерутся за нее».)