Граница (ЛП)

     — Тогда в Пантер-Ридж пришло много людей. Некоторые из них были очень сильно обожжены. Они прожили не очень долго. Одна семья пришла с двумя маленькими мальчиками... близнецами. Они оба очень сильно обгорели — от рук и ног почти живого места не осталось. Один умер на следующий день, а второй через двенадцать часов после. Я слышала, как Оливия и доктор Дуглас говорили об этом. Это было... словно после того, как первый близнец умер, второй потерял волю к жизни. Их родители тоже не прожили долго. Я видела так много самоубийств! Я тоже хотела покончить с собой, но Оливия остановила меня. Дважды.

     — Я рад, что она это сделала, — слабо улыбнулся Итан.

     — Хм, — вздохнула девушка, будто пыталась сказать, что она не уверена в том, что сильно рада этому.

     — Оливия принесла эти стразы для моей повязки. Знаешь, кто был их прежней хозяйкой? Мать тех близнецов. Откуда она их взяла, я не знаю. Может, в магазине «Все за доллар»? Просто посмотрела на них и решила, что они милые. Люди иногда делают сумасшедшие вещи, когда им нужно держаться за что-то.

     Итан кивнул. Это была правда, не поспоришь. Он знал, в чем нуждалась Никки: в слушателе. И поэтому он терпеливо ждал, пока она расскажет ему то, что так хотела.

     — У меня была сестра по имени Нина, — сказала Никки. — Она была на год старше. Представляешь, она умела ездить верхом! Ну... мы обе умели, но у нее гораздо лучше получалось. Она тогда только перешла в старшую школу. Мы собирались поехать в Колорадо и развлечься — это она мне предложила. Нина хотела стать ветеринаром и работать с лошадьми. Может, у нее бы даже получилось — она была умной. Математику хорошо знала... и химию... и много чего еще. Я только глумилась над этими предметами, потому что я была настоящей пацанкой, — Никки на мгновение сконцентрировала свой взгляд на несуществующей точке пространства, и Итан позволил ей не спешить.

     — Иногда, — продолжила Никки, — я вижу свою сестру во сне. Она всегда красивая... она улыбается и выглядит очень счастливой. Она не сгорает, ей не больно. И она говорит: «Эй, Никки-тик, вы можете все исправить. Не только ты хочешь сдаться, поэтому скажи Оливии про те две таблетки снотворного, которые ты нашла в комнате скончавшихся мистера и миссис Эстервез. А еще расскажи ей о ноже с зазубренным клинком в нижнем ящике твоей тумбы, который ты спрятала под красным одеялом». А я ответила: «Хватит указывать мне, ты всегда любила это делать. Кто тебе сказал, что ты имеешь право командовать?» Но она просто усмехнулась и сказала: «Выбрось все это, ведь ты последняя, кто остался от нашей семьи Стэнвик, которая проживала на Вествью-авеню с 1733-го года, и папа всегда говорил, что неприемлемо малодушно все бросать!» Она продолжала: «Найди свой путь». Я до сих пор не знаю, что она имела в виду.

     Итан молчал. Он не позволил себе заглянуть в ее мысли, хотя и имел представление, о чем она думает.

     — Если у человека нет надежды, — грустно пробормотала Никки. — Он умирает. Сначала внутри. И если ему не удастся найти выход из этого состояния, он умрет и физически, — взгляд ее единственного глаза сфокусировался на мальчике. — Я не хочу оставаться здесь и ждать смерти, Итан. Если я выйду, я хочу попробовать найти свой путь. Я знаю, тебе очень нужно добраться до той горы в штате Юта. Я знаю, что это важно, — она чуть помедлила, готовясь к отказу. — Ты позволишь мне пойти с тобой?

     Он не колебался.

     — Я хочу, чтобы ты пошла с нами.

     — Правда? Серьезно? — выдохнула она. — Я знаю, что это небезопасно, но...

     — Безопасного места не существует, — напомнил он ей. — Нигде не будет безопасно, пока этот кошмар продолжается.

     Она кивнула.

     — Ты знаешь, что ждет там, на горе?

     — Нет. Я не думаю, что узнаю это, пока мы не доберемся туда, и это — чем бы оно ни было — не покажет себя.

     А оно покажет? — мысленно спросил он себя. Он понял, что образ его мышления тоже меняется, и то, как он говорил, не коррелировало с тем, как он размышлял. Это не похоже было на мысли обычного человеческого мальчика. Внутри него звучало чужое мышление, чужая речь, которая с каждым днем брала над ним верх.

     — Я могу скоро стать совсем другим, — сказал он ей со слабой улыбкой. — Будто я уже не другой. Но... я могу скоро перестать быть Итаном Гейнсом. Эта часть меня становится все тусклее, уходит все дальше... или просто впадает в сон, я не знаю. Но я не хочу, чтобы ты сидела здесь и ждала смерти. Твоя сестра права. Нам нужно найти свой путь. Я рад, что ты хочешь отправиться с нами, — он указал на суп, который все еще стоял в металлическом горшке. — Лучше поешь, пока еще можешь.

     — Я поем. Спасибо.

     Итан очень устал, ему требовался отдых. Его битва с паукообразными тварями Сайферов и солдатами истощила его. Теперь какая-то часть его всегда оставалась начеку, и он надеялся, что она сообщит ему, если в опасной близости покажутся Горгоны или Сайферы. На мгновение ему показалось, что это не так. Итан закончил раскладывать свой спальный мешок и растянулся на полу, провалившись в сон в течение нескольких минут.