Граница на замке

Но одно дело — люди приезжие, а другое — местные. Последние воспринимают любые здешние чудеса как должное. Им трудно понять то восхищение, какое вызывают у приезжих море, замок или горы. Для них все это — обыденная реальность, то, что окружает их с детства. Для местных красоты — практически то же самое, что для жителя микрорайона многоэтажки, окружающие его со всех сторон.

Деревня, расположившаяся в горах, переживала не лучшие времена — более того, как населенный пункт она просто умерла. Издавна, вот уже несколько сот лет здесь жили кавердинцы. Как и их соседи артвинцы, они занимались всем тем, что характерно для каждого крестьянина: выращивали хлеб, овощи и фрукты, которые дает возможность растить здешняя щедрая земля. Несмотря на то, что кавердинцы и артвинцы — народы разные, вражды между ними никогда не было. Да и какая может быть причина для розни, если всем хватает места? Наоборот — и те, и другие всегда старались помогать друг другу в нелегком сельском труде, вместе отмечать праздники и проводить в последний путь усопших.

Однако все менялось, и прошлое теперь уже казалось чем-то нереальным. Новые времена, наступившие после развала прежде великого государства, стали жестокими и к тем, и к другим. Война развела оба народа по разные стороны баррикад в буквальном смысле этого слова. В результате нескольких кровавых лет большинство артвинцев бежали из Каверды, бросив все годами нажитое имущество. Вопрос уже стоял о том, чтобы просто выжить, спасти свою жизнь, родных и близких. То же самое произошло и с кавердинцами, жившими на территории Артви. Так опустела и эта деревня.

Но, как известно, свято место пусто не бывает, и в домах появились люди, правда, они не были мирными крестьянами. Война вынесла на поверхность, как это часто и бывает, разного рода накипь. Среди тех, кто сражался за свой родной дом, за независимость родной республики и не жалел собственной жизни, были и те, кому хотелось погреть руки на чужой беде. Как говорится: кому война, а кому и мать родна.

На террасе одного из домов царило оживление. То, что там расположились не мирные жители, которые занимаются сельским хозяйством, можно было понять с первого взгляда. Человек восемь сидели за столом, вынесенным на свежий воздух. Здесь вовсю шла гулянка. Босые ноги отдыхавших находились на пустых ящиках из-под фруктов, а их руки держали игральные карты. Несмотря на то, что они принадлежали к военному формированию, одеты все были вразнобой: кто в тельняшке, кто в камуфляже, у кого-то на голове красовались пиратского вида повязки из защитной ткани. Впечатление воинского бивуака дополняло оружие: автоматы и даже пара охотничьих ружей стояли в углу.

На столе в качестве ставок лежали американские доллары и российские рубли. Последние наряду с «зеленью» являлись на территории непризнанной республики не менее надежным платежным средством — в определенном смысле свободно конвертируемой валютой. Оказавшись на дистанции от своей бывшей метрополии, получив завоеванную своей собственной кровью пусть шаткую, но все же независимость, республика полностью исключила из обращения и дензнаки Каверды.

Игра шла уже давно. Здесь же, на столе красовалась огромная оплетенная бутыль с вином, которая периодически из своей утробы наполняла жидкостью стаканы любителей отдохнуть. Но не только вином поддерживали хорошее настроение игроки: дымящийся «косячок» передавался по кругу, словно трубка мира у североамериканских индейцев. Умиротворенные «травой» и выпивкой, бойцы неторопливо перебрасывались ленивыми фразами, отдавшись игре с головой. Налицо было, как говорится, моральное разложение и потеря бдительности.

— А какого черта мне возвращаться к мирной работе? — отвечал на вопрос один из бойцов. — Я, кроме оружия, уже сколько лет ничего другого в руках не держал!

— Ну, а чем ты раньше-то, до войны занимался? — поинтересовался сидевший напротив тип.

— Раньше я, мил человек, пивом торговал. На вокзале, — пояснил не желающий возвращаться к мирному труду.

— И что, не тянет?

— Нет. Ты ходи давай! — прикрикнул он на партнера.

Веселое времяпрепровождение продолжалось. Вскоре бутыль с вином опустела. Незамедлительно ее место заняла точно такая же, только полная.

— Слышите? — вдруг прислушался командир.

— Что такое?

— Тихо всем! — он поднял руку, призывая всех замолчать. — Машина!

В данной ситуации машина могла быть только одна. Это вызвало всеобщую беготню и суету.

— А ну, быстро, все убрать! — вскочил командир, понукая подчиненных. — Чтобы через минуту ничего не было!

Похоже, тот, кто так неожиданно появился на окраине деревни, был весьма значимой фигурой, перед которой нужно было предстать если не в полном великолепии, о котором и речи быть не могло, то хотя бы удалить уж совсем явный компромат.

«План», вино, карты — все это под крики командира спешно убиралось из поля зрения, и его подчиненные принимали «мужественный вид», словно они только что из боя.

— Живее! — кричал командир. — Распустились тут у меня, сволочи.