Граница Пуст0ты

– Как скажешь.

Центральная дверь оказалась заперта. Я попытался разглядеть происходящее через витрину, но из-за дождя стела затянуло плотным слоем пыли и грязи. Не долго думая, я вернулся к дверям и приложился ногой к замку несколько раз. Ручка с грохотом полетела вниз и я смог войти. Свет горел везде за исключением кладовой и мед.кабинета. Я проверил обе комнаты, и двинулся к боковому коридору, ведущему на второй этаж. Перед лестницей, с левой стороны, я нащупал выключатель, но прежде, чем успел нажать, нечто налетело на меня из темноты и ударило по голове. Я метнулся назад, врезался в стену и едва не подставился под еще один удар. Тернер не глядя, размахивал битой, и когда вышел из коридора обратно в холл, он продолжал держаться темноты. Я угадывал его по незначительным очертаниям, проступающим всякий раз, когда он решался сделать шаг. Пистолет отлетел куда-то в сторону. Выискивать его сейчас, когда один глаз перекрыло кровью, а другой едва соображает, куда смотреть, просто глупо. Я утер кровь и попытался подняться с колен, но звон в ушах потянул меня обратно к полу. Будто скольжение пластины в старом граммофоне; когда игла соскальзывает вниз, сменяя шуршание, натянутым скрипом. По ногам пробежал солнечный свет (это странно, ведь на улице давно ночь). Свет проник через занавески и слепил глаза. Я подставил ладонь, чтобы отгородиться от него. Сквозь тонкие щелки между пальцами, я увидел Лизи; ее белое платье, кружащее вместе с ней. Она переходила от одного конца комнаты к другому и возвращалась ко мне; склонялась в поклоне, смеялась с придыханием, и, собравшись с силами, начинала новый танец. Свет как-то по-особенному ложился на ее кожу; он будто проникал через нее, и как на рентгеновских снимках, я видел ее ребра, позвоночник, фаланги пальцев.

…Элайс…

– Элайс! Элайс!

Джон подхватил меня за руку и оттянул назад. Лизи исчезла, зато появился Тернер. Джон принял его удар на себя и попытался отнять биту. Я нашел у одного из шкафов пистолет, схватился за рукоять и выстрелил. Заряд попал Тернеру в ногу.

– Давай еще!– крикнул Джон, отступая в сторону.

После второго выстрела Тернер пошатнулся, выронил биту из рук и оперся о край стола. Я подумывал о том, чтобы выстрелить еще, но Джон покачал головой, сцепил руки Тернера наручниками и усадил на стул.

– Ты как, Элайс? Он не слабо тебе зарядил. Нужно остановить кровь, а то… – я отбил его руку, прежде, чем он коснулся раны на лбу и указал на Тернера.

– Следи за ним. С этим я сам разберусь.

Я вручил ему пистолет и направился к шкафам. Оглянувшись, я застал Джона на том же месте, с тем же растерянным взглядом. Я не должен был давать ему пистолет. Патрульным запрещено использовать оружие помимо того, что они получают в отделе( все из-за предвзятости, которой грешат все, без исключения люди, и которая полностью отсутствует у пустого). Ошибку полицейского допускают, но вот ошибку пустого – нет. Я хотел уже отложить перекись и забрать пистолет, но Джон крепче сжал его в руке и приблизился к Тернеру.

– Вы кто такие?!

– Полиция.

Джон достал удостоверение и провел перед лицом Тернера.

– Джон Смит…Ну, а этот?

– Мой напарник.

– Пустой значит. Думал, вы сильнее.

– Лучше бы ты о другом думал.

Он замолчал, но ненадолго.

– И что полиции от меня нужно?

Я ждал, что Джон, затянет длинный разговор, с пояснениями и перерывами для вопросов; но он молча достал зеркало душ, навел на Тернера и стал ждать. С зеркалом, более или менее знаком каждый, но Тернер делал вид, будто не замечает устройства вовсе. Я бы назвал это смирением, если бы ранее он не пытался вырваться.

– Всегда хотел узнать, какого это жить без души, пустой?

– Думаю, ты и сам это знаешь, Виктор.

Джон повернул к нему зеркало душ, и обратился уже ко мне:

– Это он. Данные совпадают. Но концентрация души слишком маленькая – 20 % от стандартной массы. Для полного восстановления потребуется несколько месяцев. Суд, вряд ли захочет ждать. Продажа исходной души – тяжкое преступление.

Слова Джона подействовали на Тернера, как будильник на спящего. Он заерзал на стуле, попытался подняться, но снаряд сделал свое, и он тут же опустился обратно, кривя лицом.

– Тебе следовало подумать об этом раньше, Виктор…

Сейчас, им руководят в основном инстинкты. Он пытается прикинуть, что ему делать дальше; видит варианты, но не видит направления, в котором нужно двигаться. Он цепляется за условные ориентиры, но не находит оправдания их использованию. Если душа – это нутро человека, его суть, его опыт, его знания, накопленные отдельно от разума, в совокупности с разумом, в разрез разуму; то Тернер потерял пульт управления, без которого все превратилось в череду понятий, голых фактов и определений, каждое из которых, равно между собой. Он не может оценить себя, не может оценить ситуацию, такой, какая она есть. Он не пустой, но и не человек (до человека ему не хватает 20%). Он хуже многоликого, хотя и без его разрушительной силы. И лишь благодаря тем частицам, которые ему оставили, он все еще держится на плаву.

– Я знал, на что иду.