Граница у трапа

— Таможня. Кто это вас разукрасил?

— Задумался, упал с трапа.

— Долго пришлось падать?

— Минут пять.

— Заткнись! — рявкнул появившийся в умывальнике второй. — Вон отсюда! Я готов, сэр, — подобострастно улыбнулся он мне.

Я чуть не сплюнул. Хамелеон, а не второй. Тут он орет, тут извиняется. Ну, типчик!

— Руки помойте, — посоветовал я и вышел вслед за моряком.

— Проваливай в свою каюту! — рявкнул из-за моего плеча удалявшемуся моряку второй.

Моряк исчез за поворотом.

Кто-то в чалме выглянул из-за угла, за которым скрылся моряк, и также исчез.

«Ну и судно! — подумал я. — Сплошные привидения!»

Я прошелся по коридору, опять направился к выходу из надстройки.

— Господин офицер что-то ищет? — спросил появившийся невесть откуда стюард. — Желаете осмотреть судно?

— Вообще-то...

— Я провожу вас. Желаете ходовой мостик?

— Да нет. Я просто так, на палубу.

Стюард сделал приглашающий жест, и я последовал за ним.

Странно все было.

Едва мы вышли из надстройки, как кто-то схватил меня за рукав блузы.

— Господин офицер!

— В чем дело?

Крупный лысый мужчина на секунду замешкался, потом отпустил меня и вцепился в стюарда, тряхнул его за грудки.

— Господин офицер, скажите этой скотине, чтобы он отдал мои пятнадцать долларов!

— Отстань! — попытался улыбнуться стюард. — Я тебе ничего не должен.

— Должен! Кто мне их проиграл в Парамари в «ту-ап»? Ты сказал, что как только придем в первый порт, отдашь! Гони монету!

Стюард попытался вырваться, но лысый держал крепко.

— Господин офицер! — брызгал лысый слюной. — Будете свидетелем!

— Сэр, мы можем идти! — тронул меня сзади кто-то за плечо.

Я оглянулся. Это был второй.

— Вы! Ублюдки! — зарычал второй на преграждавших мне вход в надстройку. — Если сейчас же не уберетесь, я вас вышвырну за борт!

Крутые порядки на «Сансете»! Я мысленно чертыхнулся и пошел вслед за вторым в кают-компанию.

— Где тебя носило? — недовольно заметил Никитин, поднимаясь. — Наверно, личный досмотр устраивал?

Чиф на прощание сердечно пожал руку, хотел подать ее по ошибке и второму, спохватился, засмеялся, погрозил пальцем.

Стюард, оправляя помятую на груди курточку, проводил нас до трапа.

Быстро светало. Мы сошли на катер, обрызганный на клотике розовым светом. Катер попятился, развернулся в сторону порта.

Агент «Инфлота», стоя рядом со мной на корме, смотрел на удалявшееся судно, качал головой:

— Ну, порядочки! Как они дотопали к нам!

Что-то привлекло мое внимание. Было недостаточно светло, поэтому было невозможно различить людей у борта «Сансета».

Я быстро прошел в рубку капитана, взял бинокль, вернулся на корму, покрутил барабанчик настройки на резкость.

В окуляры были видны двое, стоявшие у трапа, который вел на грузовую палубу. Стюард и лысый весело переговаривались. Лысый подошел к фальшборту, сплюнул, оскалился стюарду, который похлопал лысого по плечу.

— Запад! Одно слово — запад! — прошептал я, опуская бинокль. — Прямо из рубрики «Их нравы»!

Я вернулся в ходовую рубку, вложил бинокль в ящичек на переборке, пошел к Никитину.

Он сладко дремал, обнимая служебный портфель с документами.

Я сел рядом, негромко сказал:

— Не судно, а каторжная галера. Капитан — профессиональный алкаш. Второй нервничает, будто его везут на живодерню. Моряки в синяках. Дифферент на нос. Винегрет!

Меня охватило сомнение: Кобец опять начнет смеяться...

Никитин приоткрыл один глаз, посмотрел на меня.

— И что?

— Странно все это. Разное видел, но такое!..

— Еще увидишь, — пробормотал Никитин, закрывая глаз. — Молодой еще, необстрелянный.

— Что-то мне во всем этом не нравится... Надо будет навестить судно во время погрузки.

— Опять версия?

— Нет. Просто хочу посмотреть на трезвого капитана и на их порядки, когда они будут пришвартованы.

— Посмотри, посмотри, — умирающим голосом поддакнул Никитин. — Привет передай от меня.

Несмотря на скептицизм Никитина, что-то не давало мне покоя. Это было похоже на чувство, овладевавшее в досмотровом зале, когда я работал с пассажирами. Чувствовал, что где-то проходит контрабанда, а найти вот не мог.

Катер огибал маяк. В утренней прохладе носились чайки, кок стоял в дверях камбуза на замызганном бункеровщике, с волнореза дядька в сером пиджаке, надетом на голое тело, ловил бычков...

Я вспомнил, что договорился с Вовчиком встретиться у филателистического магазина.

Старшего лейтенанта Кондратюка вызвали в рубку по рации.

Вернувшись к нам, сообщил, что ему велено высадиться в грузовом порту на четырнадцатом причале, а комиссии идти в нефтегавань, оформлять очередной отход. Он прибудет позже, после проверки постов.

Едва нос «Озерейки» ткнулся в причальный брус, Кондратюк спрыгнул, придерживая фуражку, пошел к поджидавшему его пограннаряду.

Катер попятился и взял курс на нефтегавань.

Мы прошли судоремонтный завод, Хлебную гавань, вошли в нефтегавань и остановились посреди акватории.

— Куда высаживать? — спросил капитан.

Мы стояли на носу, осматривались. Действительно, высаживаться некуда. Все причалы заняты, суда стояли впритык. Швартовы и боны мешали катеру подойти в двух удобных местах. Не вплавь же добираться.