Граница

— Ты прав, великий Калеман, — оживился король-эльф, — об этом я и хотел говорить с вами, с тобой и Рагадоном. Старое предание об этом времени утеряно, кого бы я ни спрашивал, — никто не помнит о Четверых Обреченных… или не хочет вспомнить, но вы то — могущественные маги древних народов — вы должны его помнить… Или вы сомневаетесь, что час для этого пришел?

Калеман помрачнел.

— Ничего хорошего это не принесет… Мало приятного говорить о тех, кто находится повсюду вокруг нас… — проговорил он быстро и обвел глазами свод шатра.

Многие, находившиеся в шатре, невольно стали озираться, гном сидел, нахохлившись, и, казалось, из него не выдавить больше ни слова. В конце концов, шумный вздох дракона, надувший противоположную стену, как парус, заставил всех развернуться теперь в его сторону. Все терпеливо ждали, — упоминание об истории, которую все знали только "…где-нибудь и как-нибудь…" и знали о ней самые невероятные вещи, похоже, вынудило замолчать даже самых болтливых. Только безучастное выражение лица Азгара удивило меня, это могло значить одно, он сам знает эту историю.

"Ладно, Калеман…" — голова загудела как колокол, надо же, вроде бы я уже привыкла к языку драконов, но Рагадон — это не сила, это Силища…"Я расскажу, что знаю…, а дальше посмотрим…"

Интересно, кто еще понимает то, что он говорит? Ну, Клим и Калеман — это понятно, Гарра- нет, Нестор — тоже не силен в драконьем языке… Лансеол? Я увидела, как белый эльф, сведя светлые брови, напряженно вслушивается, значит, еще один… И тут яркая вспышка чужого воспоминания заставила меня вздрогнуть…

…Ночь. Крепостная стена. Далеко внизу видны многочисленные огни пожаров, дым застилает долину, лежащую по эту сторону крепости. На широкой стене, залитой кровью, лежит на боку сильно обожженный дракон. Хриплое дыхание вырывается из беспомощно открытой пасти, слабая прерывистая речь вяло шевелится в мозгу умирающего: "…мне говорить нельзя, только вам трем… Четверо Обреченных, эльфы, принесли себя в жертву в древнем храме Земли, став стражами Синегории… Они восстали из мертвых и совершили заклятие, которое запрёт мрасов под землей… Меня заставили вееееернутьсяя-я…"

Дракон сильно вытянулся, вздрогнул всеми лапами, словно пытаясь изо всех сил взлететь,…и затих. Легкое облако его последнего воспоминания медленно расплывалось в ночном воздухе… Смутные очертания стен… Четверо воинов сомкнули руки над жертвенным камнем, красивые отвагой и решимостью дойти до конца их лица внезапно осветились сильной вспышкой огня… и знакомый, но не призрачный, а полный сил, облик Владомира проступил отчетливо…

"Утром в Ничьей Долине уже никого не было…" — добавил Рагадон и замолчал, положив устало голову на страшные, с кривыми когтями лапы.

— Все верно, — покачал головой Калеман, — могу добавить, что подземный жар в последнее время стал смертельно опасен, и, спасаясь от адского огня, темные лезут наверх, надеясь здесь избежать кары стражей, и, похоже, им это удается… — неожиданно необдуманные или нарочно дерзкие слова гнома прервались.

Старый гном смертельно побледнел и раскрыв рот, стал жадно ловить воздух, лицо его быстро посинело и распухло до неузнаваемости. Гримаса страха и боли исказила капризное лицо. Вцепившись в подлокотники старик, сильно дергал ногами, свалив скамейку у ног, и постепенно сползая все ниже… Ему бы пришел конец… наверное… если бы не король.

— Вето. — Негромко произнес Клим, стремительно оказавшись за спиной у почти задохнувшегося Калемана и, положив ему руку на плечо.

Сила, душившая гнома, ослабела.

— Здесь Владомир — страж Синегории, — раздался гневный голос Илии, — тебя, старый болтун, только вето короля спасло! Нашел, кого обвинять, того, кто жизнь отдал за то, что ты на белом свете живешь!!!

Как учитель оказался рядом, я не заметила. Он стоял справа от кресла Калемана и смотрел на что-то невидимое всем перед собой. Тяжелый протяжный вздох пролетел холодом над нашими головами.

— Стражи… — знакомый негромкий голос, от которого сразу заложило уши, — Стражи сильны своей жертвой и вашей единой верой в победу! — все усиливаясь, голос оглушал, гремел под сводами хлопающего пологом шатра. — Мы — воины! Ваши слабые души заставляют нас спать веками! Но сейчас вас не спасут даже все стражи! Вас не спасет ничто! Если вы не сможете укротить солнце Мрасы, — оно спалит все, живущее и радующееся, под этим синим небом! Если вы не зажжете свои трусливые сердца светом битвы и радостью победы, не радоваться вам боле на этой земле, ибо ее просто не станет! Боритесь и мы придем вам на помощь!

Когда в воздухе, раскаленном гневом, затих последний звук голоса давно погибшего, но по-прежнему неукротимого воина, чувство разбитости и опустошенности сменило страх и напряжение последних минут. Тишина повисла надолго. Только Клим, подозвав к себе Лансеола и Азгара, торопливо что-то раскладывал на столе.

Часть 6

1