Границы существующего-1

— Они здесь для того, чтобы поговорить с вами о вашей… кхм… так сказать… проблемке- поясняет врач, увидев, что я настороженно оглядываю их.

— Очень приятно с вами, наконец, познакомиться, — произносит Пётр Геннадьевич.

— К чему эти церемонии? — восклицает Эраст Петрович. — Давайте выпьем, — и ставит на стол бутылку коньяка. Я кашляю, пытаюсь унять смех. Забавная ситуация.

— Эраст Петрович, погодите, рабочий день ещё не закончен. — говорит Пётр Геннадьевич. — Не пугайте пациента. Уберите немедленно.

Эраст Петрович прячет бутылку под стол. Я сажусь на кушетку.

— Извините моего коллегу, Алексей, — говорит Пётр Геннадьевич.

— Вы исключительный случай, Алексей, — произносит Эраст Петрович. — Если бы я был на вашем месте, я бы, наверное, каждый день пил.

— Можно и не быть на его месте, чтобы каждый день пить, — в кулак произносит Пётр Геннадьевич, а затем произносит, обращаясь ко мне. — Эраст Петрович — лучший хирург в России, был признан лучшим более чем в 5 странах мира. Хотя Вам, возможно, и показалось, что он здесь не при чём.

— А при чём здесь я?

— Позвольте вам объяснить, Алексей, — говорит мой врач. — Ваша проблема с ногой, гораздо серьёзнее, чем вам могла показаться. Помните в прошлый раз вы ходили на рентген и ещё пару процедур? Мои худшие подозрения подтвердились. Скажем так, Алексей, — он садится напротив меня, смотря мне в глаза. — Я не хочу суда.

— Ммм… ясно, — произношу я.

— Поэтому Эраст Петрович и Пётр Геннадьевич здесь, — продолжает врач. — Я хочу помочь Вам. Как лечащий врач, я обязан сделать всё, что в моих… даже так… не только в моих, а в наших силах, — он переглядывается с врачами.

— Позвольте мне осмотреть пациента, — подаёт голос Эраст Петрович. — Я хочу убедиться всё ли так плохо, как говорит Фёдор Леонидович.

— Алексей, — говорит мой лечащий врач. — Вы позволите осмотреть вашу ногу?

Я соглашаюсь, так как был немного напуган происходящим. Да и что там такого? Кто только не осматривал её. Как будто всем интересно какую ошибку может совершить хирург. Я закатываю штанину, чтобы Эраст Петрович мог оценить весь масштаб трагедии. Его глаза буквально лезут на лоб, когда он аккуратно касается моего колена.

— Это что… твою ж… это что кусок железа? — восклицает он. — Он же криво стоит. Ах вот он что, — продолжает осмотр. — Ну, что же. Всё ясно, — он подмигивает мне. — Может, всё же, выпьем?

— Спасибо, — говорю я. — Пока воздержусь.

— Должен Вам сказать, — подаёт голос Пётр Геннадьевич, — медицина не стоит на месте. В исследовательских лабораториях разработан новый метод лечения разрывов связок и переломов. Однако не хватает добровольцев, так сказать, для проведения операции. Масштаб «ошибки» Вашего хирурга, который проводил Вам операцию, глобален. Более того, меня поражает некомпетентность Вашего лечащего врача, — буравит взглядом спину моего врача. — Прошло 4 года, ваш организм принял инородный предмет.

— Который находится так, что перекрывает частично доступ крови к мышечным тканям, — добавляет Эраст Петрович. — Я не знаю, как ты ходишь и как ты терпишь эту боль, парень. Мучают судороги по ночам?

Затем он перебивает сам себя, настолько он увлечен рассказом о моей травме:

— Ваша кость внутри дробится из-за этой железки, не осталось целого места… Грубо говоря. — Эраст Петрович чертит что-то на бумажке карандашом.

— Вот здоровое колено, — говорит он, показывая мне листочек. — А вот, — стирает ластиком, — Ваше, — подрисовывает и показывает мне.

— Да я уже понял! — восклицаю я. Врачи замолчали, как будто почувствовали вину за ошибки другого хирурга.

— И как это можно исправить? — прерываю тишину.

Пётр Геннадьевич достаёт ламинированный листок, отдаёт его моему лечащему врачу. Тот подходит ко мне.

— Вот это, — говорит он, показывая мне бумагу, — контракт на сотрудничество с компанией «Силикат», они проведут рискованную операцию, при удачном течении которой, Ваш организм придёт в норму и будет работать даже лучше прежнего, когда Вы были перспективным спортсменом.

— В чём подвох? — спрашиваю я.

— Подвох заключается в том, — говорит Эраст Петрович. — что оборудование не испытано. Вероятен случай летального исхода, потери конечности или ампутация. Как, впрочем, — задумывается Эраст, — и в любых других операциях. — улыбается мне.

Весь медицинский юмор основывается на запугивании больных? Или мне кажется?

— Вы пойдёте на огромный риск, если согласитесь. Николай Андреевич очень рассчитывает на ваше согласие, — смотрит на моего врача. — Ему это выгодно. Если откажетесь, Вы останетесь при своём.

Эраст Петрович берёт договор и начинает его читать.

— Парень, я тут прочитал, — восклицает он. — Ты должен будешь отработать полгода на «Силикате» после удачного завершения сей операции. Подумай, прежде чем отвечать.

— Оперировать Вас будет Эраст Петрович, — замечает Пётр Геннадьевич.