Границы существующего-1

Они сели напротив меня. Один смотрел на меня серьезно, второй изучал половицы, третий самый активный ерзал на месте из стороны в сторону. Они представились.

— С чем вы пришли? — спросил я.

— Димитрий, — начал разговор Григорий. — У нас есть к Вам предложение. Не знаю, как Вы его воспримите…

— Я внимательно слушаю, — говорю я, скрестив руки на груди.

— Мы хотим предложить Вам работу, — выпалил Виталий, Григорий жестом остановил его. Александр испуганно посмотрел на обоих.

— Мы работаем в корпорации «Силикат», — продолжил Григорий. — Наша корпорация занимается научной деятельностью, передовыми технологиями и внедрением технологии в реальную жизнь.

— Так, — хмыкнул я. — При чем здесь церковь?

Виталий закатил глаза, Александр прижал сжатые кулаки к лицу и опустил голову. В храме не было людей, горел тусклый свет от свечей.

— Димитрий, Вы, как никто, понимаете, что без веры не существует ничего. Без веры в полет не летают птицы, без веры в достижения и открытия люди так бы и сидели на месте.

Я кивнул.

— Мы бы хотели, чтобы Вы благословили запланированный полет космического корабля. В свою очередь, мы могли бы сделать непосредственный вклад в строительство новой церкви или ремонта этого храма.

Деньги?! Нет, что вы себе позволяете?! Я сдержался.

— Я думаю, вы пришли не к тому человеку. Церковь не работает для денег и из-за денег. Вам нужно обратиться к кому-нибудь еще. Наш разговор закончен.

— Мы придем через неделю, — сказал Григорий.

— Подумайте, — сказал Виталий с вызовом.

— Пожалуйста, — тихо произнес Александр.

Они встали и вышли. Я был удивлен и обескуражен.

***

Мы складывали постиранные рясы, монашки были заняты другими делами. Обычно с Отцом мы не разговаривали, а выполняли все действия молча, так было спокойно и комфортно, Отец и так знал обо мне всё.

Я думал о произошедшем и о Троице, мне кажется, это заметил Отец, потому что в первый раз за долгое время он спросил, как прошел мой день.

— Хорошо, — ответил я, немного замешкавшись при ответе.

— Вижу, что-то тревожит тебя, — серьезно сказал мне Отец. — У тебя что-то случилось после службы на твоих «встречах» с людьми?

— Хм…думаю…да…

— Я говорил тебе этого не делать. Сколько раз говорил. Нельзя давать людям снова и снова переживать боль.

— Это не из-за этого, — отмахнулся я. Я немного разозлился.

Отец перестал складывать одежду, развернулся ко мне, нахмурил густые брови и посмотрел на меня исподлобья. Я часто видел его таким, когда он хотел получить от меня четкий ответ.

— Сегодня меня пригласили на работу в некую компанию «Силикат».

— Зачем? — недоуменно спросил Отец.

— Захотели окрестить ракету.

— И что ты ответил, Димитрий?

— Я отказался.

— Почему? — вдруг этот взгляд из под густых бровей стал еще серьезнее.

— Церковь не служит для этого. Она не для денег, не из-за денег. Церковь служит для веры, для сознания…

— И?

Я немного не понял. Что я еще должен говорить? Прописные истины же.

— Они предлагают взамен ремонт церкви, хорошую оплату… — смущаюсь я.

— Они же придут еще? — спрашивает Отец. — Нужно соглашаться.

Отец всегда говорил четко и по существу. Его мнение было непоколебимо. Я всегда его слушал, но в данной ситуации для меня это было вообще непонятно.

— Я не буду, — отрезаю я. — Это неправильно.

— Присядь, сынок, — говорит Отец. Прям как тогда. На лестнице.

— Д умаешь, что в жизни всё происходит просто так? На всё воля Божья. Ты будешь крестить ракету не для того, чтобы получить за это вознаграждение, не для новых икон или росписи стен, к примеру, совсем не ради того, чтобы получить деньги… Ты будешь благословлять полет ради того, чтобы миллионы людей поверили в успешность, поверили и уверовали. Нам приносят пожертвования не потому, что платят за нашу службу, а потому что благодарят. И если это будет твоя работа, то это будет такая же, как и служение Богу. Ты должен идти, ты должен им помочь. Я отпускаю тебя, сын мой.

Он вышел из подсобки, оставив меня один на один с одеждой и своими мыслями.

Группа Б

Геннадий

***

— Мне кажется, Вы в своем романе стыкуете что-то совсем нестыкуемое, — говорит редактор, прочитав мою главу.

Наши встречи стали проходить все чаще. Мне кажется, я уже сроднился с креслом, на котором я побывал около двадцати раз.

— Причем употребляете такие слова… — продолжил редактор. — Вроде бы умные, и им явно не место в тексте.

— Подождите, — мямлю я.

— Жду, — строго отвечает редактор, кажется, саркастически, но я не уверен.

— А как же свобода самореализации? Свобода творчества и свобода слова?

— Вы всерьез думаете, что свобода существует? — улыбается редактор и разводит руками.

(Антон и редактор)

***

Мы с мужиками стояли в курилке и разглядывали всякие смешные картинки. Толян сказал, что его сын ласково называет эти картинки мемасиками. Я где-то прочитал, что смех — это реакция организма на непонятные вещи.

Больше всего нас порадовали картинки о том, куда катится космонавтика в России и как перед полетом космонавтов обливают святой водой. Толян сказал, что так, видимо, изгоняют бесов, чтобы их наверху не видели, а то не примут.