Гравировщик и Рита

Пошли со двора. Девушка то и дело поглядывала на него и улыбалась. В ее карих глазах прыгали бесенята. И лишь когда вошли под арку, которая отделяла двор от улицы, она показала на ведро. — Вы в кино мусор понесете?

— Ах да! — он спохватился. — Подождите минутку.

И бегом, так и не высыпав мусора, отнес ведерко домой. Кинотеатр находился неподалеку. Шаров купил билеты. В ожидании сеанса присели на скамейку в сквере.

— Мне про вас Саша рассказывал, — сообщила Рита. — И вашими конфетами меня угощал, — она засмеялась. — Классные конфеты! Уж я в них разбираюсь. Знаю, Глеб Константиныч, вы влюблены в меня. Да не смущайтесь! Я не против. В меня многие влюбляются. Одно время и этот глаза пялил… Ну, как его? С крайнего подъезда.

— Чибисов, — подсказал он.

— Кстати, кто он?

— Учитель.

— Гм. Однажды он попытался пригласить меня в ресторан, но каюсь, я повела себя неадекватно. Попросила подогнать мерседес к подъезду. Он засмущался и сгинул. Скорей всего, мерса у него нет. А у вас, Глеб Константиныч, есть?

— Тоже нет, — не сразу ответил Шаров. Он заколебался, стоит ли ей рассказывать, что у отца была и машина, и железный гараж, оставшийся в наследство. Но машина не заводилась, гараж потребовали убрать, и он продал всё за бесценок; а гараж, кстати, как стоял так и стоит — новый хозяин смог выкрутиться… нет, не стал посвящать девушку и бодро пояснил: — Да я никогда и не испытывал тяги к технике.

— Ну, хоть не комплексуете по этому поводу, — беззаботно отозвалась она. — А вы, собсно, чем занимаетесь?

— Гравировщик.

— Странно, — удивилась она. — А где работаете?

— В магазине «Райские кущи».

— Заходила я в ваши «кущи». Но вас там не видела.

— Может, не обратили внимания? Я там в отдельной кабинке.

— Хорошо, что не отдельной камере, — пошутила она. — А я думала, вы библиотекарь. Вон и книжки Саше даете.

— Я свои даю.

— Любопытно. У вас есть библиотека?

— Ну да… То есть не так уж она и моя. Отец собирал. Я только маленько прикупил.

— А, запомнила вашего отца, хоть и маленькая была. Строгий такой мужчина. Я, когда видела его, на месте замирала. И до сих пор гадаю: кем же он был? Судьей? Прокурором?

— Нет, альфрейщиком.

— Еще загадочней. Что это такое?

— Сейчас, пожалуй, такой специальности нет, — разъяснил Шаров. — По крайней мере, они так себя уже не называют.

— Да кто «они»? Вы про кого?

— Можно сказать, маляры. Только с художественным оформлением делают.

— Штукатур и дизайнер в одном лице? Понятно! — Рита продолжала расспрашивать и меньше чем за полчаса узнала о спутнике все, даже сколько «бабок» получает. И совет подкинула: — А не лучше ли вам, Глеб Константиныч, как папочке, стать альфрейщиком?

В темном зале кинотеатра он поглядывал на нее сбоку. Она видела, что поглядывает, и поощрительно улыбалась. Показывали мрачный триллер из жизни нечистых сил, но Рита почему-то потихоньку хихикала, когда кто-то кого-то съедал. Шаров вообще не врубался, что происходит на экране, сидел и думал: «Надо же, как повезло!» В сущности, начинался новый этап в их отношениях.

Когда вышли, солнце уже спряталось за дальними домами, подсветив крыши красным заревом, но по-прежнему вечер баловал теплом и спокойствием. Рита, поколебавшись, объявила, что сегодня больше никуда не пойдет, и предложила прогуляться. Они медленно плыли по улице, и ему было странно ощущать, что Рита, недоступная и недостижимая столько лет, держит его за руку и запросто с ним болтает.

Долго стояли на набережной, опираясь на бетонный парапет, вдыхали свежий речной воздух и провожали взглядами редкие теплоходы и баржи. На одной из них на палубе сидел матрос, а может, боцман в тельняшке. Он играл на гармошке. «Эй, моряк, — крикнула ему Рита. — Возьми с собой!» Очевидно, он понял. Бросил играть и жестами поманил её. Она засмеялась, покачала головой и показала на Шарова: кавалер уже есть.

Глеб проводил ее до подъезда, и именно ему, а не кому-нибудь, она улыбнулась и бросила прощальное: «Чао, бамбино!»

3. Придется попридержать коней

В понедельник вспомнил, что не сходил к А. М. Внутри что-то заскребло. «Ведь ждала же. Обед приготовила. Надо позвонить ей». Домашний телефон надолго заняла соседка, и Шаров взял с подоконника мобильник, надеясь, что он просох и заработал. Не тут-то было! Пришлось ждать, когда Виктория Павловна наговорится. Она ушла в свою комнату, но дверь не закрыла, надеясь подслушать. Ох, и любопытная же стала! А. М. отозвалась на звонок и, конечно же, первым делом спросила, почему не пришел в воскресенье.

— Извините, не смог.

— Почему не смог?

— Ну, не смог, — повторил Шаров, не решаясь сказать правду, но и не желая врать. — Был занят.

— Оставил бы свои дела на потом, — недовольно проворчала она, но тут же смягчилась. — А мы ведь тебя ждали. Сидели, чай с медовым тортом пили. И знаешь, ты ей приглянулся.

— Кому это?

— Бывшей моей ученице, Оксане.

— Как я мог приглянуться? Она же и не видела меня.