Гражданин преисподней

Скучать в одиночестве Кузьме не позволили. Люк открылся, и в будку спустился человек с наружностью, типичной для метростроевцев и даже считавшейся среди них чем-то вроде эталона, — лоб высотой в три пальца, подбородок — в четыре, нос — не слишком прямой, но и не очень курносый, впалые щеки, по-хорошему контрастирующие с атлетической шеей, аккуратная стрижка, непроницаемое выражение лица..

Единственное, что говорило о его человеческих слабостях, было чернильное пятно на указательном пальце правой руки — как видно, много работал, устал, не успел помыть руки.

— Здравствуйте, — сказал он, пожав Кузьме руку, которую тот не успел спрятать за спину. — Мы с вами уже знакомы, не так ли?

— Встречались вроде, — неопределенно ответил Кузьма, еще не решивший, в каком ключе себя вести (наиболее выигрышными представлялись три варианта — горячее возмущение, глубокое удовлетворение или полная прострация).

— И неоднократно! — многозначительно добавил метростроевец. — Хотя сойтись поближе нам не довелось. Все спешка, спешка… Самое время исправить ошибку. Меня зовут Герасим Иванович. Можете обращаться и по фамилии. Змей.

Интонация его речи была столь ровной, что Кузьма отнес «Змея» на свой счет.

— Попрошу без оскорблений! — возмутился он. — Иначе я этот разговор немедленно прекращаю!

— Вы не поняли. Змей — это моя фамилия, — без тени смущения пояснил метростроевец. — Наши предки — выходцы из Белоруссии. Отец рассказывал, что там такие фамилии встречаются сплошь и рядом. Среди наших соседей были Мошки, Козлы, Щуки, Лишаи, Жуки, Зайцы.

— Вот оно как! Тогда понятно… — слегка сконфузился Кузьма. — А поменять фамилию не пробовали?

— Зачем? Мой дед был прокурором области, а впоследствии заместителем наркома юстиции. Орденоносец, почетный гражданин города Воропаевска и персональный пенсионер союзного значения, — с гордостью доложил Герасим Иванович Змей.

— И вы, значит, решили пойти по стопам деда, — уточнил Кузьма.

— Скорее отца. Он был начальником отдела техники безопасности треста «Метрострой».

— Ага, видел я их плакатики. «Не стой под стрелой» и «Работай только в диэлектрических галошах». До сих пор сохранились.

— Сейчас мы понимаем технику безопасности значительно шире, — холодно произнес Змей, видимо, обидевшись за своего отца. — Круг полномочий вырос.

— Можно представить… Всякие там химеры тоже входят в круг ваших полномочий?

— Нет, как правило, мы работаем только с людьми. Химеры находятся в ведении оргмассового отдела.

— Оргмассового? — удивился Кузьма.

— Так уж сложилось. Раньше этот отдел курировал подсобное хозяйство, в том числе и охотколлектив… Но давайте лучше перейдем к делу. Признаться, давно хотел вновь увидеться с вами.

— Ради этого мешок на голову мне не стоило надевать. Послали бы весточку, я бы и явился.

— Время, знаете ли, поджимало. — Змей даже не соизволил извиниться; — Вас бы все равно прибрали к рукам. Не мы, так другие. Сами знаете, какой на вас нынче спрос.

— Знаю… Только с чего бы это? Раньше, бывало, куда ни придешь, везде от ворот поворот.

— Вот так говорить не надо! Мы всегда относились к вам с должным сочувствием. И подкармливали, и даже лечили однажды.

— Это когда мне химера чуть скальп не сняла? — оживился Кузьма. — Было дело. Зато сколько я вам всяких занятных фактов про Шеол выложил! Лично вы под мою диктовку целую портянку исписали. Забыли разве?

— Помню, — едва заметно усмехнулся Змей. — Я все помню. А вот вы кое-что забыли. То, что вы называете фактами, на деле оказалось набором небылиц. Туфтой, как любят выражаться наши соседи-темнушники.

— Здесь моей вины нет, — развел руками Кузьма. — За что купил, за то и продал.

— Если бы только небылицы… — вздохнул Змей. — Не брезговали вы и откровенной дезинформацией.

— Де-зи… Чем? — Чтобы лучше слышать, Кузьма даже ладонь к уху приложил. — Чем я не брезговал?

— Дезинформацией. Распространением заведомо ложных слухов.

— И про что, интересно, я эти ложные слухи распространял?

— Например, про Грань, — произнес Змей с очень-очень мягким упреком.

— Про Грань я вообще ничего не знаю, — почти искренне возразил Кузьма. — И вас тогда сразу предупредил, что говорить буду с чужих слов.

— Хорошо, а что вы рассказывали на эту тему представителям святокатакомбной церкви?

— Когда?

— Недавно. Вам точный день назвать?

— Ничего особенного я им не рассказывал. Что вам, то и им.

— Ой ли! У меня имеются иные сведения.

— Если имеются, то пользуйтесь на здоровье.

— Пользуемся… Но хотелось бы знать и вашу версию.

— Послушайте, на каком основании вы меня допрашиваете? — Похоже, пора было переходить к тактике горячего возмущения (придерживая полную прострацию в резерве). — Разве я преступник?

— Не допрашиваем, а расспрашиваем, — поправил его Змей вкрадчивым голосом. — Улавливаете разницу?

— Не улавливаю! Сначала выпустите меня отсюда, верните личные вещи, а потом расспрашивайте.

— Выпустить не могу, не имею такого права. Сейчас вы находитесь в карантине. Таков обычный порядок, и вы должны были заранее знать об этом.

— Раньше ваш карантин таким строгим не был!

— Раньше и зараза была не такой прилипчивой.