Гражданская война в Испании. 1931-1939 гг.

В промышленности, несмотря на трудный компромисс в тех концернах, которые продолжали номинально находиться в частном владении⁴

, рост производства увеличился на 30–50 процентов, особенно в тех отраслях (например, в текстильной), которые работали непосредственно на войну. В здравоохранении, несмотря на нехватку врачей и потребности военной медицины, количество мест для туберкулезных больных стало на тысячу больше, чем в 1936 году. В 1937 году прошли повсеместные прививки от оспы, дифтерии и тифа, а к концу года центров помощи детям стало больше, чем перед войной во всей Испании. Самоотверженная деятельность иностранных медиков-добровольцев сказывалась по всей республике, устанавливая новые стандарты гигиены и заботы о здоровье. Эти успехи, достигнутые в военной обстановке, было нелегко игнорировать. В области обыкновенной юстиции (противостоящей политической целесообразности) заметно увеличилось количество дел, рассматриваемых в обычном порядке. За этими переменами стояла непривычная фигура министра юстиции анархиста Гарсиа Оливера. 3 января 1937 года он произнес, возможно, самую необычную для министра юстиции всех времен речь. «Справедливость, – заявил он, – должна пылать жарким пламенем; справедливость должна быть живой; справедливость не должна быть связана узами профессии. Это неправда, что мы решительно презираем книжную ученость и юристов. Но факт, что юристов было слишком много⁵

. Когда между людьми установятся те отношения, какими они должны быть, отпадет необходимость красть и убивать. И в первый раз давайте признаем, что здесь, в Испании, обыкновенный преступник не является врагом общества. Он скорее его жертва. Кто осмелится сказать, что никогда не пойдет красть, пусть даже его гонит необходимость накормить голодных детей? Не надо думать, что я выступаю в защиту грабежей. Но большую часть своего естества человек унаследовал не столько от Бога, сколько от животного. И я твердо убежден: справедливость – столь тонкая вещь, что для понимания ее надо обладать лишь сердцем».

Северные территории республики в целом оставались в стороне от ссор на юге. Тем не менее тут были свои трудности. 4 января на Бильбао совершили налет девять «Юнкерсов-52», которых прикрывали «хейнкели». Два из них были сбиты советскими истребителями. Немцы приземлились на парашютах. Один был убит толпой, разъяренной этим бессмысленным налетом. Другого спас от такой же смерти советский летчик. Тем временем Бильбао кипел гневом. Людская ярость усиливалась подступающим голодом, поскольку пароходам с продовольствием приходилось преодолевать морскую блокаду националистов. Бурная толпа, состоящая главным образом не из басков, а из беженцев Астурии, Кастилии и Галисии, двинулась к зданиям, где в Бильбао содержались политические заключенные. Начальники тюрем по телефону стали связываться с правительством Басконии. Они говорили, что их силы на исходе и надзирателям вот-вот придется открыть ворота тюрем. На помощь им был послан батальон UGT. Но солдаты примкнули к толпе, из которой неслись проклятия тем, кто «призвал немцев убивать наших детей». Первыми были снесены ворота в тюрьме Ларонге, и солдаты батальона UGT устроили бойню, в ходе которой уничтожили 94 заключенных. В другой тюрьме, в монастыре Анхелес Кустодьос, погибли 96 пленников. В монастыре кармелитов, тоже превращенном в тюрьму, заключенные вместе с шестью охранниками из басков забаррикадировали лестницу. Затем по сигналу во всем монастыре разом выключили освещение. Толпа решила, что монастырь будут бомбить, и отхлынула, оставив всего лишь четыре трупа заключенных. Наконец прибыл моторизованный отряд баскской полиции. По трагической иронии судьбы им командовал Телесфоро Монсон. Недавно он вел переговоры с националистами об обмене этих же самых политических заключенных, но, поскольку Франко настаивал, что хочет иметь дело только с правительством Валенсии, его миссия потерпела крах. Замешанные в преступлении милиционеры UGT были арестованы, и толпа рассеялась. Баскское правительство решило загладить этот акт массового безумства. Семьям убитых (большинство из них были родом из Бильбао) разрешили проведение похоронных служб и траурных процессий. Шесть солдат батальона UGT были приговорены к смертной казни, и в виде публичного акта унижения отменена цензура журналистских репортажей о смертоубийстве в тюрьмах.

13 января анархисты Бильбао решили к своей выгоде воспользоваться напряженной атмосферой в городе. Их плакаты требовали участия в правительстве, но с этим справиться было нетрудно. Через несколько недель была запрещена газета анархистов, и впредь на проведение их митингов требовалось получать разрешение. Правительство сознательно не посылало полицию, состоящую из басков, для разгона толп у тюрем, где баски, как правило, не собирались из страха, что ухудшатся отношения между басками и другим населением. Последним следствием этих волнений стало безусловное главенство баскских националистов в Бискайе.

Примечания