Гражданская война в Испании 1936–1939

Женералитат Каталонии следовал политике центрального правительства, пытаясь в то же время превратить свои вооруженные силы в самостоятельную каталонскую армию. Центральное правительство относилось к этим амбициозным планам резко отрицательно. Коммунисты воздерживались от критики Женералитата, так как придерживались политики содействия каталонскому президенту Компанису, чтобы не допустить к государственной власти анархистов. Добившись этой цели, они намеревались при помощи своей каталонской ОСПК взять Женералитат под центральный правительственный контроль. 6 декабря в «Diari Oficial da la Generalitat» был опубликован декрет об учреждении Exercit Nacional de Catalunya – армии в составе трех дивизий вместо смешанных бригад. Но в феврале 1937 года, когда Женералитат призвал контингент 1934 и 1935 годов, ему пришлось поставить свою армию под командование центрального генерального штаба[499].

Тем временем в Эускади баскское правительство Агирре организовало свою собственную самостоятельную армию Eusko Gudarostea из 25 тысяч человек, номинально являвшуюся частью Северной армии. Военная промышленность была милитаризирована, началось строительство «железного кольца Бильбао» – линии обороны вокруг баскской столицы[500]

.

Единственной наступательной операцией на севере был рывок генерала Льяно де ла Энкомьенда на юг в горах, в направлении Вильярреаля, в начале декабря. Баски и их разношерстные союзники не имели совершенно никакой поддержки с воздуха, полевых пушек у них было всего несколько штук, на воловьей тяге, – зато их собственный боевой дух был на высоте.

Пьер Бошо, французский доброволец-коммунист из батальона «Ларраньяга», записал свои впечатления. Его интернациональный отряд получил название в честь Хесуса Ларраньяги, баскского депутата-коммуниста и старшего комиссара армии.

«В пятницу, серым дождливым утром, мы собрались на казарменном дворе и собираем патронные сумки, проверяем свои пулеметы, револьверы, винтовки. Вдруг один из нас, почти мальчик, затягивает песню… Мы едем через Бильбао. На вокзале сестры, невесты и матери наших испанских товарищей. Некоторые из них плачут. Мы, итальянцы, французы и болгары из интернационального отряда, думаем о своих матерях, невестах и сестрах, которые далеко отсюда. Меня окружают испанки. Они суют мне хлеб и апельсины и говорят с нежностью в голосе: “Мучачо! Твоя семья не здесь, некому тебя поцеловать на прощанье“.

В поезде один из моих товарищей – кажется, Пьеро – совершенно безразлично говорил о смерти. “Умереть ничего не значит. Главное – выиграть”. …Мы запеваем “Карманьолу”. Потом мы спели по-испански “Молодых гвардейцев”. На мгновение мне показалось, что мы бессмертны, что ни один из нас не умрет, даже если пуля угодит в голову или в сердце.

Элоррио. Поезд останавливается. Перекликаясь, мы строимся поротно. Льет дождь. Наш рабоче-крестьянский батальон шагает вперед между черными, немыми деревенскими заборами.

Вторник. “Товарищи, подъем!” Два часа ночи, темень. Через две минуты рота готова к бою. Собственно, нам нужно было только обуться. Дудул сказал вдруг: “Действительно, когда идешь в бой, сердце бьется сильнее”.

Пули секут ветки деревьев, свистят мимо наших ушей, ударяют в землю у наших ног. Слышен шепот: “Товарищи, сейчас пойдем в наступление”». Потом громкий крик: “Adelante!” Мы идем вперед по колено в грязи. Вперед, сквозь завесу пуль. Я весь трясусь, а ведь я не трус. Все тело колышется, как вымпел на ветру. Приходится словно хватать собственное тело за плечи и толкать его вперед…

Как тяжко тащить раненого! Раненые кажутся особенно тяжелыми, когда ты на ногах с рассвета до заката. Иногда мы спотыкались, попадая в воронки от снарядов, и роняли человека, которого несли. От каждого его стона у меня разрывалось сердце. Когда мы добрались до леса, где вел бой французский батальон, я свалился. Больше ничего не помню»[501].

Ход войны на Арагонском фронте, где царило почти полное затишье, вскоре превратился в главную причину напряженности между анархистами и коммунистами. С уменьшением возможности отбить ключевые города – Сарагосу, Теруэль и Уэску – каталонская милиция погрузилась в летаргию. Но и мероприятия коммунистов (вроде футбольных матчей с противником, которые Хемингуэй принимал как благую весть) часто бывали ошибочными и обманчивыми. Коммунисты старались не допускать попадания на Арагонский фронт нового вооружения, главным образом самолетов и танков, необходимых, прежде всего, для их собственных войск под Мадридом. Часть лучших каталонских войск воевала там же, а оставшиеся были вооружены одними дробовиками. При таких условиях нереалистично было надеяться на возобновление наступления, тем более после неудачи всех семи атак XIII Интербригады на Теруэль.