Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг.

14 января в Каталонии Ягуэ переправился через Эбро, начал наступление на север вдоль побережья и уже 15 января взял город Таррагону. За две недели боев мятежники заняли 2000 квадратных километров. Командиры Народной армии уже не знали, где находятся передовые части врага. Испанский январь 1939 года очень походил на русский июль 1941. Падение боевого духа начало отмечаться даже в «коммунистических» частях, например, в 15-м корпусе Тагуэньи, в котором после ожесточенных боев осталось 6–7 тысяч бойцов. Было принято решение вернуть в войска ждавших эвакуации иностранных добровольцев, но несколько сот даже самых лучших бойцов уже не могли спасти положение. После многократных призывов о помощи Миаха направил в Каталонию дивизию добровольцев, в основном, уроженцев той же Каталонии, многие из которых дезертировали, не дойдя до фронта.

12 января Ме-109 совершили массированные налеты на республиканские аэродромы Вальс, Вендрелл и Вильяфранка, уничтожив 13 самолетов. Боеспособность республиканских ВВС неуклонно приближалась к нулю.

Французское правительство, наконец, открыло границу, но в Каталонии уже не было времени собирать советские самолеты, и отсутствовали аэродромы, с которых они могли бы взлетать. Сотни советских пулеметов, 500 орудий и много другой боевой техники так и остались во Франции, в то время как у республиканцев не хватало даже обычных винтовок.

Дороги Каталонии были запружены сотнями тысяч беженцев, со всех сторон стремившихся в Барселону. Испанцы ногами голосовали против франкистского режима.

Но и сама каталонская столица, подвергавшаяся бомбежкам, уже была под угрозой. Асанья записал в дневнике: «Огромный крах. Армия исчезла».

А в это время в Женеве на заседании Совета Лиги наций Альварес дель Вайо в последний раз пытался воззвать к совести западных демократий. Но французский министр иностранных дел Боннэ уже не слушал его, а его английский коллега Галификс вообще покинул свое место. Париж и Лондон вовсю готовились к признанию Франко. Боннэ зря не слушал министра иностранных дел республики, ибо Альварес дель Вайо произнес пророческие слова: «Да, господа, тяжелораненый и покинутый испанский народ будет продолжать сопротивление. Не удалось установить справедливый мир и нам ничего не остается, как сражаться насмерть. Но придет день, и все вспомнят наши страдания и тогда все поймут, что Испания была первым полем битвы Второй мировой войны, которая неотвратимо приближается».

6 января 1939 года в своем послании Конгрессу президент США Рузвельт признал, что политика эмбарго Соединенных Штатов по отношению к Испанской республике была ошибкой, «принесшей пользу агрессору».

В ночь с 21 на 22 января Генеральный штаб сообщил правительству, что фронт прорван сразу в трех местах и на следующий день все официальные органы республики покинули Барселону. Негрин наконец-то объявил на всей территории республики военное положение и передал Миахе высшую власть в центрально-южной зоне. Коммунисты, пытаясь повторить героическую оборону Мадрида в 1936 году, провозгласили, что река Льобрегат под Барселоной должна стать для франкистов вторым Мансанаресом. Но все население было охвачено паникой и в спешном порядке вслед за правительством бежало из каталонской столицы. Деморализованные войной женщины мешали молодежи строить на улицах Барселоны баррикады, вырывая из рук лопаты и кирки. 22 января был издан декрет о закрытии всех магазинов и лавок и об обязательной явке их служащих на фортификационные работы. На этот приказ откликнулись только 36 человек. Когда анархисты попытались собрать в каталонской столице митинг с участием своего некогда сверхпопулярного в Барселоне руководства, то его пришлось отменить, так как явилось всего шесть человек. После этого руководство анархистов бежало из Барселоны, а на заседание муниципалитета 25 января явились только представители ОСПК и каталонские националисты.

Кабинет министров и кортесы, покинув Барселону, остановились в Жероне, находящейся в 92 километрах к северу от главного города Каталонии. В Барселоне, между тем, начались грабежи и полный хаос. А в это время никто не мог понять, кто командует обороной каталонской столицы. Номинальный командующий Сарабия мешал отошедшему к городу Модесто организовать хотя бы какое-то подобие обороны, хотя коммунистам даже в последние дни перед падением города удавалось мобилизовывать тысячи людей на строительство укреплений.