Гребаный саксаул (СИ)

Я знал- самое страшное начнется завтра. Поэтому немедленно ушел на нелегальное положение.

Проходя мимо Ромкиного «Зила» через запотевшее стекло я увидел белую голую задницу, которая ритмично двигалась вверх- вниз, вверх- вниз.

Как там у Вознесенского?

Утром пальчики девичьи,

Будут класть на губы вишни…

Хрупкая бабочка оказалась обыкновенной молью.

Несколько дней я жил в автопарке. Меня искали майор Калита и протрезвевший Сучков. Шурка приносил мне еду. Я ждал возвращения командира взвода. В создавшейся ситуации меня мог спасти только он.

Ночью мне приснился старик- бабай.

-Иди на лай собаки, сынок, а не на вой волка. Первый приведет тебя к человеческому жилью, второй - в пустыню.- Говорил он и растворялся в ночи.

Утром выяснилось, что кто -то ночью обнес сельпо. Вынесли ящик вина. Это вино и нашёл Гельман.

* * *

Разомлевший под накалившейся от жары крышей кабины я дремал на сиденье «ЗИЛа».

В автопарк прибежал Гизатулин. Сочувственно морщась сказал, что меня вызывает зампотех.

Я шел в канцелярию ёжась от страха. Капитан Бочкарёв встал из-за стола, разминая запястья. На секунду я ощутил в себе непроизвольный позыв к мочеиспусканию. Переборов себя, приготовился ударить его правым хуком.

За дверью раздавались какие то подозрительные шорохи.

-Вас, товарищ сержант, ждёт не гауптвахта. Лагерь строгого режима. Калёным железом я выжгу преступность в подразделении. Слово коммуниста– капитан говорил спокойно и буднично. Как будто речь шла о метеосводке на завтра. Он достал из папки лист бумаги.

Я знал, что на всё командование роты уже послали представления. Майор Калита и зампотех после окончания целины должны были получить по «Красной звезде», замполит- медаль.

Я понизил голос, сказал интимно и доверительно.

-Правильно товарищ капитан. Я готов принять от вас любое наказание, но тоже не собираюсь замалчивать факт избиений солдат, а также пьянства и продажи урожая на сторону. Например неделю назад вами...

Капитан захлопнул папку.

-Пшёл вон!

Я распахнул дверь. Там стоял пьяный Шурка Гельман и подслушивал. Эту ночь я наконец-то спал в казарме.

Утром приехал Помников. В штаб батальона пришёл приказ о присвоении ему звания капитана и переводе в Германию.

Возврашались в Алма-Ату мы в уже не товарном, а в общем вагоне. Я как белый человек спал на полке, отвернувшись в стене. Внезапно кто-то приподнял меня за шиворот.

-К ебеням!- Кричал этот кто-то пьяным голосом.

Мощная рука поволокла меня в тамбур. Там уже стоял лейтенант Сучков. За спиной раздался топот. В тамбур ворвались мои верные дембеля- янычары. Они отбили моё тело у противника. Узбеки хорошие ребята, нельзя только им наступать на горло.

Помников остался в Алма- Ате сдавать разбитую технику, составлять акты на списание. Младший сержант Мангасарян изъявил желание остаться вместе с ним.

Я честно сказал Помникову- Грёбаный саксаул…. Всё надоело к ебеням собачьим… Хочу в роту... в казарму... на гауптвахту!

Мне выдали проездные документы и я самостоятельно поехал в часть.

В Чимкент приехал около часа ночи. На какой-то попутке доехал до аэропорта. Потом до батальона добирался пешком.

Стояла осень. Над дорогой стоял тяжелый запах дыма и бензина, смешанный с ароматом увядающей листвы.

Дежурным по части был лейтенант Аюпов.

Я доложил о прибытии.

-А-ааа!- вспомнил он меня. - Мастер замысловатых докладов. Голодный?

Я не стал деликатничать.

-Давай так. Солдатская столовая уже закрыта. Дуй в лётно-техническую. Сегодня полёты, Еда наверняка есть. Скажи повару, что я просил накормить. Потом в роту!

Я пришёл в столовую. Там ожидали окончания полётов. Было чисто и комфортно. На накрытых белыми скатертями столах стояли цветы, конфеты, фрукты. Повар, здоровенный улыбающийся малый в белом колпаке на голове без разговоров положил мне в тарелку картошку пюре, здоровенную котлету, белый хлеб.

Только я сел за стол в уголке столовой, как появился офицер. Прямиком направился ко мне. Бля-яяя! Борис Покровский, собственной персоной. Ответственный по части. Он был со мной холодно вежлив.

-Что вы здесь делаете товарищ сержант?

-Ем.

-Вам известно о том, что это столовая для офицеров и прапорщиков?

-Виноват. Извините, что не голубых кровей.

Покровский повысил голос. Мне послышался в нём метал.

-Попрошу без хамства, сержант. Немедленно покиньте столовую и утром доложите командиру роты. Шагом марш!

Голодный и униженный я шагал в роту и думал:

-Грёбаный саксаул. Сучье замполитское племя.

В роте несмотря на ночь не спали. Встрёпанный дневальный в расстегнутой гимнастерке сидел на полу рядом с тумбочкой и колол молотком грецкие орехи.

От ударов молотком дрожал на стене стенд с инструкциями. Часы над головой показывали двенадцатый час ночи.

Кто-то плескался в умывальнике. Незнакомые мне бойцы мыли дощатый пол, шаркая его тряпками из солдатского одеяла.

Я пошёл на звук бренчащей гитары.

В углах казармы притаились тени. Тусклая лампочка освещала железные двухъярусные кровати.