Гребцы галеры (СИ)

Трескучий Лог. Имение (!) "Ивы". Большой дворец (!!). Жан-Поль Жувре. Контакты соединились, выключатель сработал. Жувре! Мы едем в имение полковника Жувре! Да, если кто и может претендовать здесь на главные роли, то это, безусловно, командующий оккупационными силами. А нас, стало быть, приглашают к его отпрыску.

Люси, независимо от меня придя к тем же выводам, уже залезла по мягкой обивке кабины, оставляя на ней следы острых коготков, к зеркалу, укрепленному посередине лобового стекла. Поелику окна в нашем вездеходе закрашены, оно у нас служит не для обзора дороги сзади, а для наблюдения за больными в салоне.

Начальница обмотала хвост вокруг рукоятки фары-искателя и, повиснув вниз головой, стала оправлять шерстку. Патрик побледнел и выпучил глаза. В нем взыграла армейская закваска. Глядя на свою бригаду, даже я, по некотором размышлении, упер из спального ящика мышки мягкую тряпочку и навел глянец на порядком запылившиеся сапоги. Водитель шепотом повторял снова и снова:

- Машина не мыта... Не мыта машина... Наконец, решившись, произнес вслух:

- Госпожа Рат, мэм! Разрешите обратиться!

-Э?

- Разрешите остановиться для помывки автотранспорта, мэм!

- Оставь, нет времени, вдруг и правда помирает?

- Слушаюсь, мэм. Осмелюсь заметить, неловко как бы.

- Неловко будет, если мы полковничьему дитяти смерть законстатируем. А еще неуютно. Всем, а пилоту особливо. У тебя желудочный зонд как? В порядке?

- У меня, мэм? Никак нет, у меня нет, чего вы спросили.

- Да не у тебя, балда. У Шуры.

Я проверил, на месте ли мешок с брюхомойной снастью, доложил о наличии. Поглупевший от субординации Патрик недопонял:

- А почему вы сулите мне особые неприятности, мэм?

- Тьфу на тебя, за рулем кто?

- Ефрейтор 0'Доннели, мэм!

- Вот по его вине и опоздаем.

- По чьей вине?

- Виноват, мэм. А зачем нам опаздывать?

- Тьфу на тебя еще раз.

- Так точно! - И Патрик налег на руль, сворачивая на посыпанную красным гравием узкую дорогу, обозначенную при въезде большим плакатом "Частное владение".

Под плакатом красовался на полосатом столбике аккуратный ярко-синий почтовый ящик с надписью белыми готическими буквами "Имение "Ивы". Были в наличии и сами ивы. Их ровный ряд тянулся по правой стороне дороги, склоня к ней аккуратные, однообразные, словно обрезанные под гребенку, плакучие ветви.

Нас ждали. Огромные затейливо-кованые чугунные 'ворота были распахнуты настежь, охранник торчал навытяжку возле будки. При виде въезжающего на подопечную территорию нашего побитого и грязного транспорта он вытянулся еще больше и протянул руку в сторону, показывал, куда рулить.

Мне тут же вспомнились мои давние визиты в далекий психинтернат. Там один душевнобольной от безделья взялся добровольно работать привратником. Совершенно бескорыстно - просто чтобы скрасить скуку. Днем ли, ночью ли мы приезжали туда - он, обряженный в устаревшего образца армейский китель и полицейскую фуражку без кокарды, незамедлительно выскакивал к воротам, с широкой улыбкой на круглом лице распахивал их и делал вот такой же указующий жест, только не пустой рукой, а самодельным бело-красным жезлом.

Сдается мне, здешнему охранничку явно недоставало этакого жезла. Да и улыбки - она хоть чуть, да смягчила бы навязчивую мысль, что у привратника дурдома физиогномия была определенно интеллигентней.

За воротами раскинулся колоссальный регулярный парк в английском стиле - все почищено, подстрижено и ничуть не напоминает естественное. Каждая клумба и каждый кустик в своем роде произведение искусства - собой намек на первозданность тщательнейшим образом искоренен. У нас подобные творения садовой архитектуры весьма популярны, а вот в этом мире мне впервые довелось узреть этакое издевательство над живой природой. И слава богу. Всю жизнь сочувствую лужайкам, которые приневолены стричься раз в неделю.

Здесь оказалась не лужайка - огромный, идеально ухоженный газон. Кабы его заасфальтировать - весь колоссальный автопарк нашей "Скорой" безо всяких затруднений устроится на стоянку. Газон взбегал по склону холма к солидному дому с колоннадой, высокой дугообразной лестницей и темной черепичной крышей. Круглые башенки по углам придавали ему вид настоящего, замка. Или дворца.

Подъездная дорога, обрамленная застриженными до состояния зеленного кирпича низкими изгородями из жестких кустиков, вела вокруг приземистых строений замковых служб. Перед распахнутыми воротами гаража усатый шофер полировал черный лак чуть вытянутого старомодного автомобиля. Блеснула серебром крылатая фигурка на пробке угловатого радиатора.