Греческая история

В это же время из Афин вышла в море триэра. Отправление ее не было решением народного собрания; это произошло по личной инициативе Деменета, ее начальника[503]

, как говорят, с тайного одобрения совета. Заручившись сочувствием значительного числа граждан, он отправился в Пирей, спустил корабль из дока в море, снялся и поплыл к Конону. Это вызвало в Афинах взрыв протеста; все почтенные и умеренные афиняне негодовали, указывая, что это бросает тень на государство и может послужить началом войны с лакедемонянами. Испугавшись этого возмущения, члены совета созвали народное собрание, делая вид, будто они совершенно непричастны к совершившемуся событию. Когда народ собрался, выступили представители той афинской партии, во главе которой стояли Фрасибул, Эсим и Анит, с заявлением, что если государство не будет очищено от вины в этой затее, то оно попадет в крайне опасное положение. Почтенные и зажиточные афиняне вообще были довольны существующим положением вещей; но и демократическая масса на этот раз также послушалась их совета из страха перед последствиями. К гармосту Эгины Милону был отправлен вестник с заявлением, что ему предоставляется наказать Деменета каким ему будет угодно способом, так как он совершил свое выступление без ведома государства.

До этого постановления афиняне все время подготовляли почву для возмущения и многократно поступали во вред лакедемонянам. Так, они посылали во флот Конона корабельные снасти и экипаж; кроме того, к персидскому царю было отправлено посольство с Гиппократом, Агнием и Телесагором во главе. Посольство это было задержано прежним навархом Фараком и отправлено в Лакедемон; здесь эти послы были казнены. К такому противодействию лакедемонянам афинян побуждала партия, руководимая Эпикратом и Кефалом. Эта партия желала во что бы то ни стало [довести Афины до открытого разрыва со Спартой]; такого взгляда она держалась не только с тех пор, как ее вожди вступили в переговоры с Тимократом и получили от него золото, но уже гораздо раньше. Правда, некоторые считают, что именно розданные Тимократом деньги вызвали мятеж среди этих лиц и (среди их единомышленников) в Беотии и в других вышеуказанных государствах; но сторонникам такого взгляда (очевидно) неизвестно, что все эти люди с давних пор были враждебны к лакедемонянам и только искали подходящего повода, чтобы вызвать открытый разрыв между этими государствами и Лакедемоном; ведь вожди господствующей партии в Аргосе и Беотии ненавидели лакедемонян за то, что они были в дружеских сношениях с враждебными им партиями в этих государствах; их (единомышленники) в Афинах желали лишить афинян мира и спокойствия и снова опутать их войной и хлопотами, чтобы иметь возможность поживиться на счет казны. В Коринфе все, стремившиеся к государственному перевороту, кроме Тимолая, относились враждебно к лакедемонянам [из тех же соображений], чт'o и аргосцы и беотийцы. Только Тимолай относился к ним враждебно из-за личной обиды; до этого времени он был лучшим другом и самым ярым приверженцем лакедемонян. В этом легко убедиться, вспомнив то, что произошло во время Декелейской войны. Так, во-первых, этот Тимолай с флотом из пяти кораблей предал разграблению некоторые из подвластных афинянам островов; во-вторых, он, приплыв с двумя триэрами в Амфиполь, заставил амфипольцев спустить на воду еще четыре триэры, и с этим флотом, как я говорил уже выше, разбил в морском бою афинского стратега Симиха, захватив весь вражеский флот, состоявший из пяти триэр и тридцати грузовых кораблей. Затем он поплыл с [этими одиннадцатью] триэрами на Фасос и принудил его отложиться от Афин. Все это было в гораздо большей степени причиной вражды государственных деятелей в вышеуказанных городах к лакедемонянам, чем Фарнабаз и его золото.

Эгинский гармост Милон, услышав о том, что произошло в Афинах, поспешно снарядил триэру и погнался за Деменетом. Последний в это время как раз находился в Аттике, около Форика [испорченное место]. Овладев вражеским [кораблем], он оставил свое судно на месте битвы, так как оно было хуже на ходу, и пересадив своих моряков на захваченный корабль, продолжал свой путь к войску Конона [испорченное место]. Милон же (вернулся) в Эгину на [корабле, брошенном Деменетом ].