Греческая история

Прежним его жителям — четыремстам аристократам, изгнанным демократией в 412 году при помощи афинян (Фукидид, VIII, 21).

Акротерии — украшения на носу корабля.

Здесь мы имеем дело с позднейшей интерполяцией; Пелопоннесская война продолжалась (если ее считать до этого пункта) не 28 1/2, а 27 1/2 лет; такой счет и принят у Фукидида. Ксенофонт, вероятно, считал концом войны свержение олигархии и реставрацию демократии; по крайней мере, он заканчивает на этом пункте вторую книгу, после чего следует хронологический перерыв в 1 1/2 года (см. коммент. к III, 1, 1). При таком счете война продолжалась, действительно, 28 1/2 лет. Этот счет несомненно лег в основание «Hellenica Oxyrhynchia» (см. приложение). Действительно, здесь (IV, 1) 395/394 г. назван «восьмым годом лакедемонского владычества». Значит, этот счет велся с 402/1 года, а счет по годам Пелопоннесской войны заканчивался 403/2 годом. Отсюда, вероятно, и позаимствовал это счисление интерполятор, но по небрежности сделал вставку в ненадлежащем месте[552].

За взятие Евбеи — это произошло в 446 г., а тридцатилетнее перемирие было заключено в следующем, 445 г. (Фукидид, I, 114).

По Плутарху (Лисандр, 16), он поручил отвезти добычу в Спарту начальнику сицилийской экспедиции Гилиппу, а сам отправился во Фракию. По Диодору (XIII, 106, 8—9), Гилипп был отправлен с добычей в Спарту еще до взятия Самоса. Ed. Meyer (Gesch. d. Alt., 27) полагает, что здесь правы и Ксенофонт и Диодор: в 405 году был послан в Спарту Гилипп с 1 500 талантами (Диодор, XIII, 106, 8); в 402/1 г. прибыл сам Лисандр с остальными 470 талантами.

В изложении дальнейших событий главнейшим источником служил Диодору (XIV, 4 и сл.) наш автор.

Промышляют политическими доносами, т.е. с одной стороны получают часть штрафов, а с другой — вымогают деньги угрозами.

Эсхина и Аристотеля — оба они входили в число 30 правителей (см. выше, § 2). Этот Аристотель во время войны бежал из Афин в лакедемонский лагерь (см. кн. II, гл. 2, § 18). По Аристотелю (Афинская полития, 37) лакедемонский гарнизон был приглашен только после казни Ферамена; но при этом он искажает действительность с целью обелить Ферамена (Эд. Мейер, Gesch. d. Alt. V, 23—24).

Эта речь Ферамена приведена почти в тех же словах у Аристотеля (Афин. полития, 36, 2).

Казнены ради денег

— по Аристотелю (Афин. полития, 3 37) и Диодору (XIV, 5, 5), эти казни начались только после смерти Ферамена (ср. коммент. к § 13): «Был казнен Никерат, сын Никия, бывшего стратегом в Сиракузском походе, известный своей человечностью и отзывчивостью ко всем, почти что первый по популярности и богатству из греков... Затем правители казнили шестьдесят богатейших не-граждан[553] с целью овладеть их деньгами... Убили они и Автолика, победителя во всех видах состязаний». Имена других погибших (Леонта и Антифонта) см. ниже, §§ 39 и 40.

Одного метэка. Метэками назывались иностранцы, поселившиеся в Афинах. Они пользовались личной свободой; должны были платить особую подать; были лишены политических прав, права выступать на суде (за них выступал их покровитель — простат) и права владеть домом и недвижимостью. Они занимались, главным образом, торговлей, ремеслами и ростовщичеством. Метэки были сплошь и рядом очень богатыми людьми. О репрессиях против метэков рассказывает Лисий (в 12 речи, написанной против Эратосфена, одного из тридцати правителей — § 6 и сл.), бывший сам в числе преследуемых метэков: «Феогнид и Писон на собрании тридцати правителей заявили, что среди метэков есть враги существующего строя. Это будет, заявили они, благовидным предлогом для того, чтобы обогащаться под видом политического возмездия; ведь, граждане крайне обеднели, а правительство нуждается в деньгах. Им не трудно было убедить присутствующих: убить человека они считали пустяком, важнее всего для них было приобретение денег. Поэтому было решено арестовать десять метэков, в том числе двух бедняков, для того чтобы у них было оправдание перед другими, что они поступили так не ради денег, а для блага отечества». Далее следует описание возмутительной жестокости, жадности, вероломства и продажности, проявленных при этих арестах. Самому Лисию удалось бежать в Мегары, но брат его Полемарх принужден был исполнить «обычное приказание правителей — выпить цикуту, причем ему не сказали даже, за что его казнят, — чт'o и говорить уже о судебном процессе и возможности оправдаться».

По Диодору (XIV, 4, 5), причиной вражды правителей к Ферамену было то, что «он угрожал выступить против них во главе тех, кому дорого спасение отечества».