Греческая любовь

София расслабилась от его поцелуя. Что если он и вправду бог? Да нет, конечно, нет, ведь, в конце концов, богов не существует. Важно ли это? Нет на самом деле. Он спас ей жизнь, разобрался с Майклом, а сейчас позволил почувствовать себя в безопасности, окружённой заботой. Он не обидит её. И она нужна ему. Она может помочь. Как только Тритон признает, что его видения не реальны, она подскажет, что делать, чтобы эти создания исчезли, как делала это сама. Всё будет хорошо. И как только ему станет лучше, она выяснит, кто же он на самом деле. А имело ли это значение? Её собственный кузен, которого она знала всю жизнь, оказался плохим человеком. О Тритоне ей не было известно ничего, кроме того, что он хороший, и что она его желает. Может, и глупо доверять ему, но она не могла устоять. Сегодня она забудет обо всех своих сомнениях и будет делать только то, что подсказывало её сердце — любить его.

Пока шторм бился в окна, она ощущала себя в безопасности в объятиях Тритона. Он освобождал её от одежды, осторожно и терпеливо, каждое его движение было движением мужчины, уверенного в себе, уверенного в том, что та, которую он раздевает, принадлежит ему. И каждый раз, обнажая новый участок её кожи, он приветствовал его поцелуем, словно составляя карту для будущего исследования.

— Ты прекраснее любой богини, которую я видел, — выдохнул он в её пупок. — Если бы мог, сделал бы тебя богиней, но обещаю, я буду относиться к тебе именно так.

София мягко рассмеялась. Да, он был просто таким же безумцем, как и она когда-то. Так что она подыграла:

— И как же относятся к богиням?

— Ты скоро узнаешь.

Через секунду он накрыл её своим обнажённым телом, твёрдая длина его члена скользила по её завиткам, слегка задевая клитор.

— Думаю, мне нравится, когда ко мне относятся как к богине. — София приподняла бёдра ему навстречу.

— Я чувствую. — Он сильнее в неё вжался. — За две прошедшие ночи я соскучился по тебе.

От его признания на сердце стало теплее. Тритон мог и не говорить ничего — он уже был в постели с ней, и вести обольщающие речи не требовалось. И тем не менее, его слова, то, что он скучал, для неё кое-что значили. Они дарили ощущение чего-то хорошего, честного и правильного.

— Я тоже скучала по тебе.

Ответом стал поцелуй, полный страсти и желания. Губы Тритона овладели её губами, очаровывая. София ощущала солоноватый вкус океана, запах раскалённого на солнце песка. Словно океанский бриз овевал её, когда его руки касались кожи, лаская, исследуя, покоряя её тело и душу. Ни один мужчина никогда не заставлял её чувствовать себя настолько свободной и так нежно любимой.

Пальцы Софии ласкали гладкую кожу его шеи чуть ниже затылка, и она чувствовала, как он дрожит. От мысли, что её прикосновения воздействуют на него также, как его ласки на неё, сердце выстукивало неистовую дробь в груди. Его бёдра беспокойно двигались между её, и член тёрся о её сердцевину, отчего внутри поднималась жаркая волна. София прервала поцелуй, только чтобы попросить его о том, чего хотела:

— Ты нужен мне, сейчас.

Она не могла ждать дольше. Необходимость чувствовать его внутри, наполняющим её, занимающимся с ней любовью выросла настолько, что игнорировать её стало невозможно.

— Я весь твой, — прошептал он ей в губы, пока отстранялся, чтобы расположить член у влажного входа в её тело. Он входил в неё медленно, дюйм за дюймом, её тесное лоно растягивалось для него, впуская всё глубже, пока он не погрузился в неё полностью. Тогда он замер и выдохнул.

— Я весь твой — повторил он. — Абсолютно весь.

Губы Тритона слились с её губами, и в то же время он вышел из неё, а затем толкнулся обратно. И снова.

Тритон двигался в медленном, устойчивом ритме, в этот раз, первый после того как признался, кто он, ему хотелось получить удовольствие после неё. Сейчас он впервые занимался любовью с Софией, будучи самим собой, без обмана и притворства.

София приняла его, несмотря на свои сомнения, и не было ничего важнее этого. Он вернул её, после того как думал, что всё потеряно, после того как едва не потерял навсегда. Желая стереть из памяти болезненные воспоминания, он вновь и вновь овладевал её губами, упивался её вкусом, наслаждался тем, как её пальцы танцевали по его коже. Где бы она ни прикоснулась, его тело воспламенялось, пока всё внутри не превратилось в пылающий вихрь, огненный ураган, настолько горячий, что, казалось, он превратится в пепел.

С каждым движением он входил в её тело всё глубже, и тугое лоно всё сильнее сжимало член. Но Тритон не собирался кончить, пока нет. Он хотел продлить физическое единение с ней, наслаждаться этим так долго, как только возможно. И хотел доставить ей столько удовольствие, сколько сможет. Ей нужно было это, и она этого заслуживала. Он хотел, чтобы она позабыла о том, что причиняло ей боль, и тех разочарованиях, что испытала.

Впервые за всю свою долгую жизнь он не хотел ничего для себя, только для неё. Если ему удастся привнести в жизнь Софии радость и удовлетворение, может, даже счастье, он и сам будет счастлив.

Тритон приподнял бёдра и вышел из неё.