Греческие и римские мифы. От Трои и Гомера до Пандоры и «Аватара»

Матерью Пана была нимфа Дриопа. Дриопу связывали романтические отношения со многими богами, в том числе и с Гермесом. От Гермеса у нее родился волосатый малыш с рожками и козлиными ногами. Нимфа пришла в такой ужас при виде странного ребенка, что с криком убежала прочь, и Пан с тех пор обрел способность внушать внезапный беспричинный ужас, который сегодня именуется паникой.

Пана усыновили лесные нимфы, и леса стали его домом, но он предпочитал поросшие деревьями холмы Аркадии в южной Греции. Пан покровительствовал пастухам и козопасам, и они так свято в него верили, что некоторые его отличительные признаки (козлиные ноги и рога) перенял христианский враг человечества – дьявол. Как бог плодородия, Пан беспрерывно ухаживал за нимфами. Одна из них, Сиринга, превратилась в камыш, чтобы скрыться от него. Из этого камыша Пан сделал флейту, с которой до сих пор ассоциируется его имя[71] и с которой он состязался в музыке с Аполлоном (и проиграл).

Позднее афиняне стали считать, что Пан непосредственно повлиял на исход битвы при Марафоне[72]. Гонец Фидиппид (который побежал в Афины с новостью о победе, поэтому бег на длинные дистанции до сих пор ассоциируется с его подвигом) рассказал, что до этого, передавая сообщение спартанцам, якобы говорил с Паном.

Фурии (Эринии, Диры)

…Неистовых духом Эриний, что издавна многослишком кичащимся смертным различного зла посылают.Квинт Смирнский, После Гомера, книга V, стр. 454–455

Месть в мире греческой мифологии обретала множество форм. Эриниями – «свирепыми» – назывались они по-гречески, а для римлян были дирами (это слово осталось в английском языке[73]). Хотя иногда их родителями называют Никту и Эреба, Гесиод настаивал, что фурии в каком-то плане приходятся сестрами Афродите, потому что тоже родились из крови Урана, когда его оскопил Кронос. Наверное, именно поэтому фурии считали делом жизни мстить за преступления детей против родителей, но вскоре добавили к своему «резюме» наказание за убийства и нарушение законов гостеприимства, а также кощунство, святотатство и другие оскорбления богов. Месть могла принимать форму безумия или болезни. Иногда целая община страдала за то, что не наказала преступника: в этом случае «болезнью» считалась чума или неурожай, а «безумием», например, безрассудное желание напасть на могущественных и хорошо вооруженных соседей. Cегодня мы называем фуриями злобных и сварливых женщин (в том же значении используется ставшее нарицательным имя одной из фурий – Мегеры).

Орест и фурии (панель с древнего саркофага)

Если родитель, с которым плохо обошлись его дети, мог сам направить на них месть фурий, то тех, кто оскорблял богов, эти существа, видимо, находили сами. Фурий было три – Аллекто, Тисифона и Мегера. Хотя драматург Эсхил показал их отвратительными змеевидными чудищами, фурий чаще всего изображали серьезными молодыми женщинами в черных траурных одеждах; впрочем, по случаю они переодевались в короткие девичьи платья и охотничьи сапоги до колен и вооружались плетьми.

Немезида

Матерь Ночь! На казнь, о мать

Ночь, меня родила тыТьмы слепцам, жильцам света.Эсхил, Эвмениды, стр. 321–323

От этой богини спастись не мог никто: у беспощадной дочери Никты (Ночи) было гораздо более широкое поле деятельности, чем у фурий. Ее считали чем-то вроде уравновешивающего начала, направленного на противодействие самой капризной из богинь – Тихе, или удаче. Тихе раздавала свои дары тем, кто этого не заслуживал, а Немезида беспрестанно следовала за ней и «вознаграждала» счастливца соответствующим несчастьем. Она особенно приглядывала за теми, кем овладел «хюбрис» – чрезмерная гордыня. И сейчас известно выражение «Погибели предшествует гордость, падению – надменность»[74]. Древние воспринимали падение гордеца как то, что он получил от Немезиды толчок в ближайшую пропасть.