Греческое сокровище

В августе у крестьян началась жатва. Рабочих заметно поубавилось. Генри написал германскому консулу на Галлиполийском полуострове (в прошлом году он послал ему несколько своих статей): не подсобит ли тот с рабочими? Та же просьба адресовалась в Константинополь, английскому консулу, причем Генри брался оплатить дорогу до Чанаккале. Оба дипломата дали благоприятный ответ. И снова сто пятьдесят рабочих копали сразу все четыре города. Проблема эвакуации отвальной породы с каждым днем становилась все острее, приходилось отвозить ее дальше и дальше, чтобы не мешала работе. Английский консул в Константинополе раздобыл еще десять тележек и двадцать тачек. «Таксиархис» доставил их в Бесику.

Подвезли еще десять тележек и сорок тачек и от германского консула. Он прислал сорок рабочих: им Генри не только возместил дорожные расходы, но дополнительно оплачивал стол и ночлег. Высчитав расходы только за один этот день, Софья почувствовала холодок в спине.

— Ты не считал, во сколько тебе уже обошелся нынешний сезон? — спросила она мужа.

Оторвавшись от дневника, где он составлял опись рассыпанных по столу фигурок из слоновой кости, он вскинул на нее удивленные глаза.

— Гроссбуха я здесь не держу. Но общую сумму, конечно, представлю.

— И сколько, ты полагаешь, мы истратим за весь раскопочный сезон?

— Мне это безразлично. Сколько истратим—столько истратим.

Она быстро прикинула в уме: при нынешнем размахе работ выходило, что сезон раскопок стоит пятьдесят тысяч долларов. У нее даже захватило дух: целое состояние!

Был богач, который просто так подарил Афинам Арсакейон; еще одному денежному тузу Эжен Пиа возводил особняк на площади Конституции, и, кроме этих двух, вряд ли отыщутся в Греции состоятельные люди, готовые выложить пятьдесят тысяч долларов на дело, которое не сулит выгоды. Она глядела на его низко склоненную голову: мелким решительным почерком он исписывал страницу за страницей, сравнивая найденные фетиши с фигурками божков, которые он видел на Востоке.

«Ради Трои, — подумала она, — ему не страшно даже банкротство».

Обходя с «Илиадой» площадку и траншеи, вдумчиво разглядывая находки, Генри пришел к выводу, что построенный Лисимахом храм должен стоять на развалинах древнего троянского храма, который посетил сам Александр. И Шлиман решает вернуться к руинам храма, где был найден Аполлон, и копать вниз, под фундамент.

На рассвете он сделал разметку, и бригады Макриса и Деметриу повели траншею в двадцать футов шириной. Перед обедом Софья подошла к мужу взглянуть, как идут дела, Генри шумно хватал ртом воздух.

— Ты здоров? — встревожилась она.

Вместо ответа он выкинул вперед руку: рабочие отрывали стену. Глубоко вниз шла она от фундамента храма Лисимаха.

— Она шести футов толщиной, — прохрипел Генри, — и вниз уходит по меньшей мере на десять футов.

Рабочие копали как одержимые, спеша открыть основание стены.

— Видишь, какие камни лежат в основании? — схватил он ее за руку.

— Огромные!

— Это значит, что стена была много выше, и, может быть, Гомер не преувеличивал ее высоту. А главное, циклопическая кладка.

Софья почувствовала, как ее начинает бить дрожь.

— Генри, неужели?.. Неужели ты нашел стену, поставленную Посейдоном и Аполлоном?

— Ни секунды не сомневаюсь в этом. Это первая стена. Ее основание покоится на глубине сорока четырех футов от поверхности. Все, что ты видишь поверх стены, включая храм Лисимаха, — все держит на своих плечах эта самая ранняя стена.

Они словно приросли к месту, и только мягкий стук лопат да шорох сбрасываемой в тачки земли нарушали тишину. Она завороженно прошептала:

— Я тебя поздравляю. Ты был прав, а все другие ошибались.

Он поднял руку к груди, унимая сердце.

— Раз уж мы нашли Приамову стену, то найдем и все остальное

И однажды в середине августа Яннакис влетел в дом и потащил ее к Генри. Тот нетерпеливо расхаживал по террасе, поднявшейся над глубокой траншеей.

— Я наткнулся на удивительное сооружение. Мы в него уперлись и не можем сделать ни шагу вперед. При этом я работаю точно на одной линии с Фотидисом, который идет сюда с юга. Его траншея не так уж далеко. Но я не могу к нему пробиться! Вот, смотри. Мы заходили с северной стороны.

Софья вглядывалась в каменную громаду, перерезавшую траншею поперек.

— А это не продолжение стены?

— И да и нет! По виду это крепостная стена, но почему она вдруг порядочно отступила назад? И не выступает ли она вперед—там, на южной стороне?..

Подбежал запыхавшийся от подъема в гору Фотидис, ладонью смазывая бусинки пота со лба на лысеющее темя. Он озадаченно крутил головой.

— Доктор, мы зашли в тупик. У нас на пути мощная кладка камней. Мы прошли двести футов, а такую встречаем впервые. Я ничего не понимаю. Может, взглянете?

— Она выходит за крепостную стену к югу?

— Да, выступает на пятнадцать-двадцать футов. Шлиманы воззрились друг на друга широко раскрытыми глазами.

— Бог мой! — воскликнул Генри. — Софья, ведь это Большая башня!

Слезы заструились по его щекам.