Греческое сокровище

 …К вереям примыкались в ней плотные двериТайным замором, никем от бессмертных еще не отверстым.В оную Гера вступив, затворила блестящие створы…

Когда Генри читал классические греческие тексты, он преисполнялся торжественного чувства, его голос звучал взволнованно, наливался металлом, делался глубоким и певучим, как у актеров, игравших перед тысячами собравшихся в Одеоне Герода Аттика драмы Еврипида и Софокла. А в обычном разговоре он мог и дать петуха.

— Мне так хорошо, словно я тоже засыпаю в опочивальне на самом Олимпе, — потянулась к нему Софья.

Когда она проснулась, солнце заливало слепящим светом изборожденный глубокими морщинами непроницаемый лик Олимпа. Генри встал, как обычно, в четыре и уже уехал с проводником к подошве горы. Вверх, петляя по кручам, уходила тропа. Генри решил совершить многочасовое восхождение. Вершины он, конечно, не достигнет: для этого надо заночевать высоко в горах, в лесной избушке, и лишь поздно вечером следующего дня вернуться в деревушку. А он не хотел надолго оставлять Софью одну.

— Полно глубокого значения, — говорил он ей накануне, — что вершины, как таковой, у Олимпа нет. Зубцы громоздятся один на другой, порываясь в вечность. Человек может карабкаться хоть всю жизнь, но не дано ему видеть божественные чертоги. Они, разумеется, все на своих местах, и все так же в них пируют боги, перебирают струны лиры, поют, ревнуют, строят козни друг другу, интригуют. Их высокое обиталище недосягаемо. Сами боги прилетают на Олимп с Иды. А человек не может летать. Однажды Леонардо да Винчи попробовал слететь с холма неподалеку от Сеттиньяно—там, между прочим, жил Микеланджело—и ничего у него не вышло, только ногу сломал. Мораль: не равняй себя с богами.

Хозяйка принесла кофе. Софья прилегла с томиком Мольера на диван и задумалась. «Вот мы копаем в Трое, ищем бессмертный град Приама, хотим узнать, какую жизнь вели троянцы. А что можно узнать о жизни древних богов?»

Она открыла «Илиаду» и, 'замирая от восторга, прочла из первой песни:

… улыбнулась богиня, лилейнораменная Гера,И с улыбкой от сына блистательный кубок прияла.Он и другим небожителям, с правой страны начиная.Сладостный нектар подносит, черпая кубком из чаши.

Смех несказанный воздвигли блаженные жители неба,Видя, как с кубком Гефест по чертогу вокруг суетится.Так во весь день до зашествия солнца блаженные богиВсе пировали, сердца услаждая на пиршестве общемЗвуками лиры прекрасной, бряцавшей в руках Аполлона,

Пением Муз, отвечавших бряцанию сладостным гласом.Но, когда закатился свет блистательный солнца.Боги, желая почить, уклонилися каждый в обитель…

В конце книга Генри на нескольких страницах расписал все гомеровские реалии, указав соответствующие места в тексте: одежда и наряды, погребение и погребальные обряды, ратное оружие… Ее привлекла рубрика «Вмешательство богов в троянскую войну», и, следуя за постраничными указаниями Генри, она заново перечла историю смертельной обиды Ахиллеса на Агамемнона, отнявшего у него Брисеиду, и как Ахиллес просит Фетиду искать заступничества у Зевса: пусть тот пошлет поражение ахейцам. Но сторону ахейцев держит Гера, и между супругами разгорается страшная ссора. Гефесту удалось примирить родителей, и Гера послала Афину к Одиссею сказать, что Трою ахейцы разрушат только через год… А вот Афродита скрывает в густом облаке Париса, спасая его от Менелая…

«Какую странную жизнь мы ведем с Генри, — думала она. — Казалось бы, вполне современные люди: спорим о лаврийском вопросе, молимся, чтоб не было войны. Генри дает средства на школу для детей бедняков. Когда мы видим на улицах Афин королевскую чету без охраны, Генри не упускает случая сказать: «Такого не может быть в Европе. Греция страна демократическая». На открытии очередной сессии Священного Синода духовный владыка призывал распространять просвещение среди пастырей. А я не стерпела и выкрикнула: «Тогда почему вы не отзываете из Триполиса епископа Вимпоса?»