Первый семестр. Часть 1

Пятнадцать лет — возраст поступления в академию. Все ждут этого события, как одного из самых важных в жизни, ведь по окончанию обучения студенты становятся совершеннолетними, получают имперский диплом с золотой короной и могут начать официальную практику.

Однако приветственная речь ректора была настолько скучной, что вся радость от поступления мигом выветрилась, едва их завели в зал и расставили шеренгами перед кафедрой. Кристофер, старший сын маркиза Крафта, откровенно зевал, переминаясь с ноги на ногу, его тело уже порядком затекло. До сих пор никто и никогда ещё не заставлял его стоять на одном месте так долго. Поздравления профессоров казались унылыми, а древний зал — старым и скучным. Кристофер безо всякой цели рассматривал нарядную лепнину на кафедре, за которой стоял ректор, когда чей-то голос вырвал его из полусна:

— Нудятина, да? Как будто наши собственные родители с самого детства сотни раз повторяли нам то же самое. Бла-бла-бла, какая честь нам выпала родиться теми, кто мы есть, — едва различимо послышалось справа.

Кристофер осторожно оглянулся, стараясь, чтобы это было незаметно. У него не было никаких сомнений в том, что посторонние разговоры во время церемонии запрещены.

Рядом с ним стоял рыжий парень с зелеными глазами и, казалось бы, внимательно смотрел на кафедру. И только по хитрой улыбке было ясно, что слушает он вполуха.

— И барану ясно, что человек должен не просто обладать святой силой или магией, но и получить достойное образование и проявить себя, чтобы чего-то достичь и иметь право делать свой собственный выбор, как считаешь? — всё также тихо произнёс рыжий, продолжая смотреть прямо.

Кристофер не был уверен, что тот обращается именно к нему, но всё же ответил, точно так же тихо, и глядя строго на кафедру:

— Как по мне, лучше быть посредственным святым, чем выдающимся магом.

Магия не была чем-то запрещенным, во всяком случае, в большинстве дисциплин. Однако, согласно устоявшемуся мнению, святые не могли стать отступниками и поддаться тьме, в отличие от магов, среди которых водились чернокнижники, практикующие даже алхимию.

— Слова истинного Крафта, — беззлобно хмыкнул рыжий, и Кристофер покосился в его сторону внимательнее: как узнал?

— Джеймс Спел, средний сын барона Спела, приятно познакомиться, — представился рыжий, по-прежнему не глядя на него. — Мой отец работает в управлении отношений и связи, так что я с детства довольно неплохо ориентируюсь в… гм… приличном обществе.

— Знаешь всех в зале? — заинтересовался Кристофер.

Отец говорил ему, что знакомства, которыми он обзаведётся в академии, будут самыми полезными на протяжении всей его жизни, но Кристофер не ожидал, что эти слова сбудутся так скоро. Если Крафты были непревзойденными целителями, с которыми далеко не каждое семейство могло сравниться, то Спелы, регулирующие и контролирующие при помощи магии нотариальные и почтовые связи Империи, были неиссякаемым источником информации. А кто владеет информацией — тот владеет миром. Лучшего кандидата на роль первого лучшего друга было не сыскать. Жаль только, что Спел несомненно окажется магом, как и все в его семье.

Джеймс улыбнулся.

— Слева третий ряд, блондинка с высоким хвостом — Лисия Форест, святая, её семья специализируется на создании духовных защитников, — начал перечислять он. — Седьмой ряд, шатен — Ричард Дор, маг, выберет порталы и телепортацию. Вон тот блондин впереди через пять шеренг от нас — Майкл Фог, святой, со специализацией ещё не определился, не силён, но талантлив сразу в нескольких направлениях. А вон тот сутулый брюнет с патлами ниже плеч — тот самый «хилый и болезненный ребенок» лорда Грэя. Это вообще тёмная лошадка. Насколько мне известно, он не получил традиционного домашнего образования, и никто точно не знает, что от него ожидать. Похоже, лорд Грэй совсем не занимался им, поскольку его сын, кажется, вообще единственный, кто действительно с интересом слушает ректора.

Кристофер тут же бросил любопытный взгляд в том направлении, куда указал взглядом Джеймс. И действительно, среди одинаково скучающих студентов один разительно отличался. Неопрятная черная грива неухоженных волос была кое-как перевязана обрывком шнурка. Бледная кожа наводила на мысли о неведомой болезни. Сгорбленные плечи, по которым, видимо, никогда не приходились удары палкой от гувернера за неподобающую осанку. И глаза. Серые, почти белые, «фирменные» глаза Грэев, которые внимательно следили за тем, что происходило за кафедрой.

— Похоже, его отец забыл не только обучить его, но и постричь, — пробормотал себе под нос Кристофер, но Джеймс его всё же услышал.