Грех и покаяние последних времен

Внешность сегодняшнего православного христианства украшается и торжествует, приемлется миром и им восхваляется – внутренняя же жизнь крайне оскудевает духовностью и отличается небывалой немощью. Незаметно все то, что связано с вечностью, с жизнью будущего века, отодвигается на последний план; жизни и устройству века сего уделяется усиленное внимание. Слышатся и видятся повсюду дела и слова, по наружности очень внушительные, религиозные, благочестивые, по сути же дела – все они от мира сего, преследующие цели временные, жалкие, о вечности же разговор не заходит, а если и заходит, то какой-то несерьезный, часто полушутливый или как-то между прочим, как о чем-то далекое и весьма туманном. Сегодня, когда приходится беседовать даже с самыми церковными и ревностными христианами о Царствии Небесном (например, при упокоении кого-либо из их близких), то чувствуется какое-то омертвение к этому понятию, напоминание о жизни иной, вечной, не рождает у них радования и умиротворения, но отражается на лице легкой тенью некоторого недоверия и скуки. Как часто теперь мы, православные христиане, пытаемся себя или ближнего стимулировать к какому-либо делу полезному чем-то суетным, примитивным, основанным даже на какой-нибудь страсти (на тщеславии, сребролюбии, гордыне и т.п.), и как редко заставляем себя потрудиться и поскорбеть непосредственно ради Царствия Небесного.

Конечно, такая "вера" – мертва! "Вера", которая не о жизни вечной ревнует, а о преходящем, тленном, такая "вера" и толкает, и будет толкать человека в разные соблазны, развлечения, похоти века сего прелюбодейного, в разные играния и актерства, и рано или поздно восстанет на веру православную, которая, как всегда, отрывает человека от притягивающей к себе и пленяющей земли, подталкивает, правит его к небесному, к вечному, Божественному. Таким лжеверующим такая наша вера всегда будет казаться очень суровой, мертвящей,

все-запрещающей

, скучной и мрачной. Действительно, Православие без живой веры и чаяния жизни будущего века становится невыносимо тяжким игом, не растворенным сладостью и веселием, для любящего мир сей грешника.

Возлюбили люди землю! Возлюбили "свои пустые и глупые пожелания, возлюбили тленное, плоть и кровь..." Это язва страшная! А как часто она неприметна, как важно все время проверять свое сердце и ум, следить за тем, где мы собираем свое сокровище: на небе или на земле? чем мы оживляем ревность к делам своим: исканием Царствия Небесного или земного?

Такая внутренняя подмена вышнего на низшее ведет к цепочке предательств и измен Православию. Когда человек ориентируется на земное благополучие, хотя и продолжает молиться и совершать многие обряды и правила церковной жизни, то цели его, внутренние движения, "порывы" – уже не святые, не высокие, не оживляющие, не очищающие душу, а расслабляющие, опутывающие страстями. Тогда меняются многие понятия, тогда сами греховность и нищета духовная не видятся во всей полноте своего безобразия, тогда многое темное начинает казаться светлым, горькое – сладким, недопустимое – вполне полезным, многая фальшь – чем-то правдивым и прекрасным. Учение св. Церкви пренебрегается, люди начинают изобретать свои взгляды и учения относительно тех истин и заповедей, о которых они слышали от православных и из Священного Писания, но не приняли их православного истолкования.

Таким образом, "христиан" становится все больше, а истинных поклонников Христа Господа – все меньше. О Церкви, о вере, о христианстве – разговоров все больше, а деятельной жизни по вере, внутренней борьбы со страстями – все меньше. Истинная духовная жизнь подменяется прямо ей противоположной – исканиями душевных наслаждений. "Эгоцентризм и самодовольство, которым пронизана жизнь большинства нынешних "христиан", настолько пропитала все вокруг, что всякое понимание того, что такое "духовная" жизнь, для них – за семью печатями, и когда такие вот люди берутся за "духовную жизнь", то у них получается лишь другая форма самоудовлетворенности". "Христианская духовность созидается в тяжелой борьбе за обретение вечного Царствия Небесного, которое начинается во всей полноте лишь после конца временного мира, и настоящий воин Христов не ищет покоя в предвидении вечного блаженства, в котором он может удостовериться еще при жизни" /иеромонах Серафим/.

Такое слабое понятие о вере, неприятие ее во всей глубине и силе ведет к принижению самого понятия о Церкви, о ее учении, ведет к нецерковности, к оставлению предания св. отцов, оставляет человека в полном одиночестве в жалкой ладье посреди бушующего страстями житейского моря.