Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника

Думаю, что Андропов для Генерального был приятным собеседником даже в сложных делах, потому что, задавая какой-то вопрос, Андропов сам же ненавязчиво, в форме совета, подсказывал и ответ, не заставляя Генерального ломать голову. Он как бы щадил Брежнева, вначале – учитывая его занятость, потом – болезнь. Эта манера разговора с вышестоящим руководством была в традициях органов безопасности. Даже на нашем уровне, если кто-то обращается, скажем, к генералу с каким-то вопросом, то должен заранее вникнуть в суть, проанализировать все «за» и «против» и держать в уме предполагаемый ответ начальства.

Мне неоднократно приходилось быть свидетелем разговора Брежнева с Андроповым. Юрий Владимирович входил – всегда спокойный, рассудительный: «У меня, Леонид Ильич, несколько вопросов». Задавал четко, кратко, при этом как бы извинялся за то, что вынужден отвлекать Генерального от других важных дел. Брежнев обычно задумывался, а Андропов аккуратно заполнял паузу: «Думаю, надо поступить таким образом, как вы считаете?»

Все вопросы решались как бы сами собой, на том беседа заканчивалась, если вдруг Брежнев не спрашивал:

– Ну, Юрий, скажи, что ты на ужин ешь? Как с весом борешься?

– Да никак не борюсь.

Но эти вопросы Леонид Ильич задавал чаще Тихонову, тот худенький был. Выслушает, потом вызывает Рябенко:

– Давайте мне на завтрак, обед и ужин то же, что Николай Александрович ест. Вон он сухой какой.

Виктория Петровна также очень уважала Андропова, его жену, которая, как и она сама, не интересовалась политикой и не вмешивалась в государственные дела мужа.

Подобная практика доверия соратникам приводила к тому, что Брежнев, к сожалению, часто не вникал в суть проблем, и теперь, спустя годы после его смерти, многое ему вышло боком. Ошибки или безответственность многих исполнителей легли пятном на Генерального. Все правильно: он руководил страной – он за все в ответе.

Именно в пору правления Брежнева вспыхнуло движение диссидентов, отказников, которые вынуждены были покидать Родину или которых просто выдворяли за границу, отправляли в ссылки и лагеря. Самое удивительное, что лично Брежнев относился к диссидентам спокойно. Но приходил Андропов, как истинный коммунист, стоящий на столбовом социалистическом пути, докладывал, сам же давал ответы на поставленные вопросы, и Брежнев отвечал:

– Ну и давай занимайся. Если комитет считает, что…

Сахаров, Солженицын, Галансков, Гинзбург, Даниэль, Синявский, Максимов, Буковский… Андропов докладывал Брежневу по каждому имени. По каждому!

Или взять войну в Афганистане. Я хорошо помню, как во время визита в одну из социалистических стран Леониду Ильичу позвонил из Москвы Андропов и доложил, что Амин уничтожил Тараки и взял власть. Брежнев был и взволнован, и возмущен, стал вдруг рассказывать о Тараки как о национальном поэте, писателе, просто как о человеке – вспомнил добром. Никакого разговора о вводе войск тогда не было и в помине.

Зато потом все члены Политбюро стали практически ежедневно собираться в Ореховой комнате. Это продолжалось несколько месяцев. Ю.Андропов, Д.Устинов, А.Громыко – руководитель госбезопасности, министр обороны и министр иностранных дел, – они внушали Брежневу мысли об опасности соседства войск стран Североатлантического блока на наших южных границах. Решили: введут «ограниченный контингент», и все встанет на свое место. И думать не думали, что война затянется на десять лет, что пятнадцать тысяч наших молодых ребят сложат там головы, что страна запятнает себя позором.

Собственно говоря, Брежневу ничего внушать уже было не нужно, в ту пору он уже мало что соображал.

Сейчас говорят, что именно Андропов повел решительную борьбу с преступностью, с коррупцией. Да, он – когда стал Генеральным секретарем. Но где же он был раньше? Вся информация находилась в его руках. Неужели бороться с преступниками нужно лишь на посту главы государства? (Кстати сказать, вся информация о Щелокове, Чурбанове, Галине также шла к нему, но он не решался довести ее до Брежнева.)

Некоторые робкие попытки, впрочем, были.

В один прекрасный день я находился в кабинете Леонида Ильича, когда ему позвонил Андропов. Связь переключили с телефонной трубки на микрофон, все было слышно. Я поднялся, чтобы выйти из кабинета, но Леонид Ильич взмахом руки попросил остаться. Юрий Владимирович докладывал о первом секретаре Краснодарского обкома партии Медунове, говорил о том, что следственные органы располагают неопровержимыми доказательствами того, что партийный лидер Кубани злоупотребляет властью, в крае процветает коррупция.

Как обычно, Брежнев ждал конкретного предложения.

– Что же делать?

– Возбуждать уголовное дело. Медунова арестовать и отдать под суд.

Брежнев, всегда соглашавшийся, долго не отвечал, потом, тяжело вздохнув, сказал: