Грехи ночного неба

Павел вышел в коридор и помог родителям раздеться.

– Ну что, – сразу спросил дядя Боря.

– С войной покончено, – улыбнулся Павел.

– Слава Богу. Не хватало только нам, старикам, тебя провожать. Пусть идут, у кого родители помоложе.

Тетя Маша протянула Павлу пакет.

– Подарочек тебе принесли. Рубашка, недорогая.

– Спасибо.

После ужина тетя Маша ушла гладить белье, а дядя Боря остался курить на кухне с Павлом и Денисом. Он любил посидеть с молодежью, послушать разговоры, самому вставить словечко.

– Подарок не мерил еще? – спросил он у Павла.

– Не успел.

– Иди померь. И матери покажись.

Павел пошел в свою комнату, развернул хрустящий пакет и увидел там синюю рубашку с небольшим карманчиком на груди – простой, но трогательный подарок. И тут же похолодел от мысли: что будет со стариками, когда его заберет «Покровитель»?

– Теть Маш, посмотри. Как по мне сшита.

Он так и не научился называть ее мамой, хотя ей очень хотелось этого. Видимо, для него в этом слове был заложен особый смысл.

Женщина отставила в сторону утюг.

– Ну, вот... Теперь женить можно.

– Рано женить, – улыбнулся Павел. – К рубашке еще и невеста полагается.

Тетя Маша укоризненно покачала головой.

– Что ж мы, невесту не найдем такому красавцу?

Когда он вернулся на кухню, там уже завязался разговор.

– Вот скажи, – говорил дядя Боря, щурясь от папиросного дыма, – взять эти ваши ЭВМ. На что они годны? Цифры умножать? Так мы раньше и без них столбиком умножали.

– Да разве только цифры! – горячился Денис. – Дядь Борь, ты сам посуди. Летит, например, корабль на Венеру. Все ведь прикинуть надо...

– Что там прикидывать? Смотри в телескоп да и рули на свою Венеру.

– Ничего подобного! Во-первых, Венера движется по орбите, поэтому аппарат выгодно запускать в тот момент, когда она будет ближе. Но ведь пока аппарат будет добираться, она снова удалится. Значит, нужно запускать чуть раньше. А насколько раньше? Все рассчитывать нужно. Сам посуди, дядь Борь, как столбиком вычислить движение двух планет и одного аппарата? При том, что планеты движутся не по прямой и даже не по кругу, а по эллипсу. Как тут считать?

Дядя Боря нахмурил брови и некоторое время молчал, постукивая папиросой о край пепельницы. Потом он покачал головой и проговорил:

– Да... Культурная у вас работа. В наше время не так все было. Мы с бабкой, когда на Севере жили, так на весь поселок полтора трактора и один станок сверлильный. И шестерня в пускаче полетела. Так вот, дядя Боря тогда день и ночь лысым напильником в тисках новую вытачивал, чтоб людям хлеб со станции привезти. Без всяких ЭВМ...

Павел слушал его, прислонившись к стене, одновременно думая, что ему действительно пора браться за какое-то дело. Он давно уже мог устроиться на работу – сразу после экзамена были предложения. Но не хотелось идти вслепую, нужно было, чтобы кто-то помог определиться, подсказал именно то место, где будет действительно интересно. Хотя теперь это, наверно, и не имеет значения.

Может, пойти к Альбине Сергеевне? Павел не терял с ней связи. Еще в самом начале, когда он только стал жить в семье, она, будучи членом каких-то комиссий и инспекций, часто навещала его, проверяла, как ему живется, хорошо ли с ним обращаются.

И потом, когда он окончательно привык к новым родителям, она не забывала его, интересовалась делами в школе, помогала, приносила хорошие книги. Это она уговорила Павла поступать в институт.

Альбина Сергеевна стала ему просто хорошим старшим товарищем. И это неудивительно: чем старше становятся ученики, тем снисходительней к ним учителя.

Перед тем как лечь спать, Павел окончательно решил, что завтра обязательно наведается к бывшему завучу и попросит ее о помощи.

* * *

Большая сонная муха уже в который раз начала свое бесплодное восхождение на оконное стекло. Павел знал, что снова она доползет едва ли до середины и затем рухнет на подоконник. Он уже двадцать минут наблюдал за ее тщетными усилиями подняться выше своих возможностей.

Павел сидел в приемной начальника одного из отделов научного городка и ждал, пока у того появится время принять нового кандидата. Уже близился конец дня, здание было пустым. Секретарша сидела за стойкой, подшивая бумаги, и изредка бросала на посетителя профессионально равнодушные взгляды.

Павел вспоминал свой последний визит к Альбине Сергеевне. Она очень хорошо встретила его, расспросила о родителях, поинтересовалась, как он закончил институт.

Павел заметил, что жилище старой учительницы изменилось. Раньше его главным достоинством были книги, теперь же здесь появились дорогие вещи: новый телевизор, неприлично роскошный диван, какие-то панно, вазочки, статуэтки. Многое из этого было безвкусным, и Павел отметил, что Библиотека всемирной литературы гораздо лучше украшала полки, на которых теперь теснились всевозможные приземистые горшочки. Однако чувствовалось, что среди этой мишуры Альбина Сергеевна обрела то душевное равновесие, которого так часто не хватает старым одиноким учительницам.