Грехи ночного неба

То, что было дальше, воспринималось, как замедленное кино. Крошечный промежуток времени вдруг разделился на кадры. Мгновения превратились в вечность. И каждый из кадров запечатлел по одному жизненно важному событию. Событий было семь...

Раз... Из-за поворота выскакивают двое гвардейцев с искаженными злобой и торжеством лицами...

Два... Денис кричит «лови!» и кидает Павлу полный магазин...

Три... Ствол автомата одного из гвардейцев окутывается огнем...

Четыре... Павел втыкает магазин в гнездо и одновременно распластывается на полу, уворачиваясь от пуль...

Пять... Гвардейцы в прорези прицела...

Шесть... Грохот, удар приклада в плечо, запах жженого пороха...

Семь... Тишина...

* * *

Павел распрямился, выронил автомат и прижался взмокшим затылком к прохладному железу стены. Он с усилием оторвал взгляд от груды мертвецов, что темнела в конце коридора. И вдруг дошло, что среди них лежит и Денис – его старый добрый друг, сосед...

– Денис! – прохрипел Павел, подаваясь вперед.

Денис поднял голову. Его лицо было очень бледным и растерянным.

– Павлик... – тихо сказал он и виновато улыбнулся одними глазами. – Извини. Я тебе больше не помощник.

Павел сам не понял, как очутился рядом.

– Что у тебя?!

– Ничего, нормально. Только вот нога... У тебя нет пластыря?

Сквозь разорванные брюки Павел увидел маленькую черную дырочку, постепенно заплывающую кровью.

– В ногу – это легкое ранение, правда? – с надеждой спросил Денис. – От этого ведь не умирают, только бы кровь не вытекла... Много там крови?

– Нет, – ответил Павел, чуть помедлив. – Ерунда. Тебя чуть поцарапало. Держись, я сейчас тебя чем-нибудь замотаю.

– Нет-нет, – слабо возразил Денис. – Я сам. Иди лучше к Белому, посмотри, что с ним.

Белый... До сих пор не было свободной секунды, чтобы взглянуть на него. Павел встал, с сомнением посмотрел на Дениса.

– Ладно, я быстро. Держись.

Павел вернулся в комнату и замер, чувствуя, как сердце сжимается в страшном предчувствии. Разносчик сидел на полу, широко расставив ноги, и с ужасом смотрел на свой живот, где расползалось темное кровавое пятно.

– Белый! – прошептал Павел онемевшими губами. – Брат...

Разносчик поднял на него растерянные глаза.

– Павел, – сдавленно произнес он. – Я все сделал. Я успел, все получилось. Только вот...

– Это я виноват! Я убил тебя.

– Не-ет! – Глаза разносчика вдруг страшно заблестели. – Нет, я не умру. Я буду жить. Помоги мне...

Но Павел не строил никаких иллюзий – он знал, что такое ранение в живот. Он видел, что жизнь выходит из слабеющего тела, как эфир из открытого сосуда.

И вдруг его пронзило одиночество. Одиночество слабого никчемного человека, который взял на себя слишком много, в результате переоценил свои силы и остался без друзей. Одиночество того самого мальчишки, что стоял на изгибе дороги и всматривался в огни лежащего перед ним города, не зная, что ждет его там.

Но тогда впереди был город. А сейчас – ничего... Перед ним как будто разверзлась пропасть, отрезав будущее...

– Павлик... – вновь простонал Белый. Голос уже звучал слабее. – Помоги мне. Я обязательно должен успеть.

Павел наконец сорвал с себя оцепенение.

– Конечно, – сказал он. – Я все сделаю. Все, что хочешь...

– В круг... – выдавил разносчик. На его глаза уже наползала мутная пелена. – Отведи меня... Отнеси...

Павел несколько секунд, не понимая, смотрел на Белого, потом сообразил, что он, видимо, имеет в виду тот зал, где пилоты-ячейки водили свои странные хороводы.

Он осторожно взял разносчика на руки и понес по коридору – дорогу он помнил. Белый был невероятно тяжел, однако откуда-то взялись силы идти быстро. Павел был поражен, как можно в свои последние минуты думать о каких-то ритуалах. Он не мог этого понять, он не верил...

Как и первый раз, пилоты не отреагировали на их появление. Лишь когда Павел приблизился к одному из хороводов, они разомкнули круг и впустили в него Белого. Он уже «плыл», но собрал последние остатки сил и попытался удержаться на ногах. Колени подламывались. Тогда пилоты окружили его, обхватили своими хрупкими руками и помогли устоять.

Разносчик запрокинул голову к потолку, его губы беззвучно повторяли какое-то слово. Павлу показалось – «успеть, успеть...»

Пилоты держали разносчика минуту, или немного больше, а затем он обмяк и тяжело свалился на пол, уставив в потолок пустые остекленевшие глаза.

Павел облизал пересохшие губы, развернулся и пошел к Денису.

* * *

...Все кончилось.

Павел сидел на полу и безучастно смотрел, как двое солдат накладывают пластырь на бедро Дениса, как устраивают его на носилки, наскоро собранные из подручных средств. Денис улыбался и все время повторял: «Спасибо, ребята, спасибо...»

Ноги у Павла мелко и противно дрожали, голова раскалывалась. На самом деле он сейчас должен был плакать, хохотать, биться головой о стены, сходить с ума... Но весь пережитый ужас почему-то вылился в это омерзительную дрожь и слабость.

Рядом сидел на корточках Виктор. Он иногда трогал Павла за плечо – успокаивал – как-то слишком ласково, не по-солдатски...

Все кончилось.